"Илья Яковлевич Бражнин. Мое поколение " - читать интересную книгу автора

Гимназия расположена была в самом центре города, на Троицком проспекте.
Здесь размещались все важнейшие городские учреждения: присутственные места,
полицейское управление, пожарное депо с высокой каланчой, городская дума,
увенчанная облупившейся четырехгранной башней, губернская типография и
Мариинская женская гимназия.
Окна в окна против гимназии - через площадь - стоял губернаторский дом,
а перед ним запечатленный в бронзе холмогор Михайло Ломоносов - первый
российский академик, всесветной славы химик, физик, математик,
естествоиспытатель, астроном, поэт и многих иных наук и искусств зачинатель
и кормчий. Зимние вьюги укрыли монумент вместе с высоким пьедесталом и
решеткой плотным снежным наметом. Только рога лиры были свободны от белой
опушки, так как их облюбовали для отдыха суетливые галки, селившиеся в
губернаторском саду. Одна из них и сейчас занимала свой сторожевой пост,
оглядывая круглыми настороженными глазами проезжавшие мимо сани.
Круглоголовый гимназистик нацелился было в галку из рогатки, но,
заметив вблизи педагога, сунул рогатку в карман и шарахнулся от дверей
гимназии. Двери поминутно хлопали. На прилегающих улицах мелькали серые
шинели. Семиклассники по одному, по два стали выходить из подъезда на час
позже других гимназистов. Илюша, выскочив на улицу, сунул книги за борт
шинели и почти бегом направился к Поморской улице. Он очень спешил. Надо
было пообедать и до восьми часов поспеть ещё на урок к Штекерам, а после
того к Казанцевым. Спустя десять минут он уже был возле своих ворот и,
распахнув калитку, вбежал во двор. Мерзлый кирпич подпрыгнул на веревке и
брякнулся о косяк. Он, как дворовая собака, извещал о каждом приходящем и
уходящем.
Илюша перебежал двор и, сгорбясь, чтобы не удариться головой о низкую
притолоку, нырнул в темные сени. Дома не успел он скинуть шинель и помыться,
как мать выхватила из печи темнобокий старый чугунок и уже через минуту
поставила перед Илюшей на стол дымящуюся тарелку:
- Вот. Пожалуйте, господин гимназист.
Софья Моисеевна была оживлена. На Даньке топорщились тупоносые новые
валеночки. В тарелке Илюши зажелтела жирная семужья уха. Она была сварена
по-богатому. Дело не ограничилось, как обычно, костистой головой. Среди
желтых картофелин и черных крапинок перца, рядом с тусклым островком
лаврового листа, бледно розовел слоистый полуфунтовый кусок семги. Данька
радостно встретил редкую в доме гостью. Теперь он ходил с осоловелыми от
сытости глазами и благодушно отрыгивал. Он ходил вокруг стола и бил себя по
вздутому животу. Живот гудел, как барабан. Данька утверждал, что будет
музыкантом.
- Что ты думаешь, - улыбнулась Софья Моисеевна, - очень может быть. Ты
уже сейчас один можешь наделать больше шуму, чем целый оркестр.
Софья Моисеевна повернулась к Илюше и заспешила с новостями. Их было
немало, и каждая стоила того, чтобы поделиться ею с Илюшей. Во-первых,
валенки... Она пошла утром к Анне Ефимовне одолжить рубль на обед. Ну, Анна
Ефимовна говорит: "На вас, Софья Моисеевна, лица нет. Что случилось, у вас
какие-нибудь неприятности?" Она только плечами пожала на этот вопрос. А
когда она жила без неприятностей? Она уже забыла о таком времени. А может
быть, его и никогда не было - такого времени. На ней лица нет, это ещё
совеем ничего, у Данюшки вот валенок нет, не в чем идти в школу. Анна