"Илья Яковлевич Бражнин. Друзья встречаются " - читать интересную книгу автора

сунул её в карман и побежал прочь с пристани.
Выбежав на Троицкий проспект, он повернул налево и, протрусив полтора
квартала, остановился перед домом с маленькой невзрачной вывеской:
"Столярная мастерская союза деревообделочников". Покрутившись перед входом,
Данька приоткрыл входную дверь и просунул в щель черную вихрастую голову.
Глазам его открылась большая комната, заставленная некрашеными шкафами и
свежевыструганными столами. Пахло стружкой, смолистым деревом, лаком. С
любопытством оглядев убранство комнаты, Данька увидел в дальнем углу за
конторкой какого-то человека, верней не человека, который был скрыт высокой
конторкой, а его лысину. Лысина была обширна, сидела, казалось, прямо на
округлых рыхлых плечах и была расчерчена голубыми жилками вен.
- Обь с Иртышом, Лена с Алданом, - пробормотал Данька, которому
округлая лысина напомнила исчерченный извилинами рек глобус, - Вот здорово!
Данька громко фыркнул. Глобус заколебался. Обь с Иртышом потекли
куда-то кверху и пропали. Человек поднял голову.
- Носатый и в серебряных очках, - буркнул про себя Данька, вспоминая
указанные ему Ситниковым приметы.
Он уже хотел войти в мастерскую, чтобы приступить к исполнению
поручения, но тут человек-глобус так свирепо схватил себя за бурый мясистый
нос, будто хотел оторвать его. Данька не выдержал и, фыркнув, захлопнул
дверь. Но она снова раскрылась, и человек-глобус появился на пороге.
- Ну-с, - выговорил он раздельно. - Что вам угодно, молодой человек?
Сквозь необыкновенно толстые стекла очков глянули на Даньку грустные,
умные глаза. Незнакомец был рыхл и несколько вял. Только опущенный книзу нос
силился придать ему хмурый и сердитый вид, но сердитость была, видимо, не в
характере толстяка и положена на него природой исключительно для того, чтобы
скрыть чрезвычайную теплоту, светившуюся в больших карих глазах.
В общем толстяк понравился, и Данька спросил его, стараясь говорить
деловитым баском:
- Вы здесь конторщиком служите? Да? Ваша фамилия Вильнер? Да? Марк
Осипович? Да?
- Предположим, - ответил толстяк. - Что из этого следует?
- Тогда у меня к вам записка есть, - сказал Данька всё так же деловито
и, вытащив из кармана бумажку, подал её толстяку.
Марк Осипович осторожно развернул поданную бумажку и с удивлением
оглядел её. Вверху стояло короткое обращение: "Русские люди", внизу длинная
подпись: "Ф.С. Пуль, генерал-майор, главнокомандующий всеми военными силами
России". Между обращением и подписью генерал-майор разъяснял, что
"англичане, американцы и французы вступили на русскую землю" совсем не
затем, "чтобы отнять её... и отобрать хлеб". "Наоборот, - восклицал
генерал, - мы идем к вам как друзья и союзники для борьбы за общее дело и
для защиты общих с вами интересов. Мы идем спасти русскую землю и русский
хлеб от немцев и большевиков".
Марк Осипович, по-видимому, не был в восторге от великодушия
английского генерала. Он свирепо дернул себя за нос и спросил Даньку:
- Где ты взял эту пакость?
- Пакость? - удивился Данька и тут только рассмотрел, что подал не ту
бумажку. - Это с аэроплана кидали, - объяснил он, смущенный своей ошибкой, -
а для вас у меня другая есть!
Он поспешно извлек из кармана полученную от Ситникова записку и вручил