"Джордж Брэдли. Наемник ("Мир пауков") " - читать интересную книгу автора

Такие медальоны использовали ассирийские нумерологи и жрецы друидов,
пещерные отшельники и некроманты, парижские герметики и тибетские ламы.
Средневековые создатели гомункулюсов и василисков, так же как искатели
философского камня не могли обойтись без такого отражателя мыслей.
Найл мог поворачивать диск и направлять отражающую сторону к груди, чтобы
уменьшить активность действия, но даже это не приносило покоя. В те редкие
мгновения, когда он испытывал слабые отзвуки удовлетворения, удовольствия,
может быть и счастья, - он все равно невольно прислушивался к тому, что
происходит в умах окружающих его людей и насекомых.
Телепатические способности настолько обострялись, что он, уже помимо своей
воли, ощущал внутренний ритм окружающей природы. Глядя на дерево, ему ничего
не стоило представить себе все процессы, протекающие от самого слабого
корневого отростка, ушедшего глубоко в землю, до испепеляемых солнцем
листьев кроны.
Ничто не проникало извне в сознание Найла свободно, просто так. Он не мог
себе позволить роскошь расслабиться, и в нем всегда бодрствовала
инстинктивная холодная сдержанность по отношению к приходящей с разных
сторон информации.
В какой-то степени он становился жертвой собственных способностей, потому
что стал болезненно обостренно чувствовать все, что творилось кругом. Мечты
и воспоминания, надежды и переживания, все мысли чужих людей обволакивали
его комком сплошного месива. Радость и зависть, тщеславие и любовь, похоть и
нежность, праведность и порок... все это постоянно окружало, стискивало
пульсирующим кольцом и давило тяжело, как душный предгрозовой воздух.
Особенно тяжело ему было в последние дни. Бесконечные несчастья,
сваливавшиеся на головы горожан, витали в воздухе тяжелым полотном
переживаний. Найл и так испытывал невероятные душевные терзания, укоряя себя
в гибели Гезлы с мальчишками, а вдобавок к этому он каждой нервной клеткой
ощущал и горестные переживания пострадавших.
Борьба с подземными крысами отняла у него невероятное количество душевной
энергии, но она определенным образом и помогла ему пережить первые дни после
извержения вулкана. Он почти не спал в те дни, испепеляя жнецом стаю
кровожадных людоедов, жил тогда на пределе своих возможностей, но эта
немыслимая нагрузка смягчила на первое время саднящую боль утраты.
Единственным местом, где он по-прежнему мог побыть наедине с самим собой,
оставалась Белая башня. Только там можно было отключиться и не следить за
сознанием, чтобы случайно не впустить внутрь себя что-нибудь неприятное или
даже враждебное.
Серебристые стены, вздымающиеся над Паучьим городом среди огромного скопища
потрескавшихся закопченных небоскребов, воспринимались как избавление от
тяжкого бремени избранника Богини Дельты и главы Совета Свободных.


* * *


...
Попадая внутрь Белой башни, сияющей голубоватым отблеском в центре старых
пыльных кварталов, каждый раз оставалось только гадать, куда может забросить
компьютерный выбор. Капсула времени, гигантский кремниевый мозг, впитала в