"Бертольд Брехт. Трехгрошовый роман" - читать интересную книгу автора

Касса была прочная, но господин Пичем носил крупные деньги в карманах
брюк. Он непреклонно отнимал у нищих их пенни, менял на серебро и небрежно
совал в карман, полагая, что в конечном счете его не спасут ни эти, ни какие
бы то ни было деньги. То, что он их попросту не выбрасывал,
свидетельствовало только о его добросовестности и полном отсутствии веры в
будущее: он не считал себя вправе выбрасывать даже самую малость. Имей он
миллион шиллингов, он рассуждал бы точно так же. Он был убежден, что ни его
деньги (как и вообще все деньги на свете), ни его голова (как и вообще все
головы на свете) все равно ему не помогут. По этой самой причине он и не
работал, предпочитая носиться по своему предприятию, сдвинув шляпу на
затылок, засунув руки в карманы и только следя за тем, чтобы все было в
порядке.
Его дочь спокойно могла бы в течение одной недели вытащить у него из
кармана эти пятнадцать фунтов, хотя бы ночью в спальне; попадись она даже,
это было бы не так страшно, как ей казалось. Если бы господин Пичем,
например, проснулся и увидел свою дочь, очищающую его карманы, он бы и
глазом не моргнул, - это было бы просто продолжением его снов. Дочь была бы
наказана, но едва ли уронила бы себя в его глазах. Никто не мог уронить себя
в его глазах.
К сожалению, люди слишком мало знают друг друга, и Полли была уверена,
что ей не удастся стянуть у отца столь нужные ей пятнадцать фунтов.
Когда она назвала эту сумму солдату, он тут же на дворе предложил ей
"обломать" виновника бедствий. Есть такие копилки, которые приходится
ломать, чтобы достать из них деньги. Увы, господин Смайлз не был копилкой. И
мысли Полли вновь сосредоточились на господине Бекете.
Солдат же, осмотрев своих собак и вернувшись в будку, снова улегся на
походную кровать. Если бы он начал думать, мысли его были бы приблизительно
таковы.
"Итак, опять недостает пятнадцати фунтов. Если бы они найтись и тем не
менее родился ребенок, это было бы совершенно необъяснимо. Какая женщина
могла бы быть столь бесчеловечней, чтобы обречь свое дитя на подобную жизнь,
найдись у нее пятнадцать фунтов, вабике достаточных для того, чтобы не дать
ему родиться? Как могло бы существовать такое огромное количество людей,
рвущих друг друга на части ради двух-трех глотков воздуха, не всегда
протекающей крыши и какого-то количества невкусной еды, если бы всякий раз
находились пятнадцать фунтов на вытравливание плода? Кого бы гнали тогда на
очередную войну и кому бы она была нужна? Кого бы эксплуатировали, доведя
собственную мать эксплуатацией до такого состояния, что у нее не нашлось
пятнадцати фунтов? Законы частной собственности незыблемы, говорят
профессора. Имущих невозможно уничтожить, - почему тогда не уничтожить хотя
бы неимущих? Закон запрещает вытравливать плод, а несчастные бедняки
утверждают, что они были бы счастливы, если бы им разрешили вытравливать
его. Стало быть, они восстают против Закона. Они хотят, чтобы в их
внутренностях копались ножами, чтобы плод их любви выскабливали и бросали в
отхожее место! Нет, простите, таким желаниям никто не станет потакать! Да и
каково бесстыдство! Разве церковь не объявила жизнь священной? Как же смеют
эти женщины восставать против жизни, отказываясь населять детьми этот
тесный, вонючий, наполненный голодным воем каменный колодец? Они должны
взять себя в руки, а не распускаться! Глотнуть виски, стиснуть зубы - и
рожать без разговоров! Этак все откажутся рожать. Конечно, своя рубашка