"Бертольд Брехт. Трехгрошовый роман" - читать интересную книгу автора

но он лично предпочитает действовать как ему заблагорассудится: он и так уж
всю свою жизнь выполнял чужие предписания в гораздо большей мере, чем ему
хотелось бы, доказательством чему может служить его деревянная нога.
Засим он подал на прощание руку своему спутнику, внимавшему ему с такой
миной, словно он слушал чрезвычайно интересное рассуждение многоопытного
человека, с которым, к сожалению, нельзя полностью согласиться, и тот,
смеясь, хлопнул его по плечу, как старого приятеля, и перешел на другую
сторону улицы. Фьюкумби его смех не понравился.
Положение его с каждым днем становилось все хуже.
Как выяснилось, для того чтобы более или менее регулярно получать
милостыню, необходимо было иметь постоянное место (места бывали хорошие и
плохие), а он его не имел. Его отовсюду гнали. Как устраиваются другие, он
не знал. Почему-то все имели гораздо более жалкий вид, чем он. Одеты они
были в настоящие лохмотья, из которых торчали кости (впоследствии он узнал,
что в определенных кругах одежда, не позволяющая разглядеть те или иные
части голого тела, уподобляется витрине, заклеенной бумагой). Физическое их
состояние также было гораздо хуже, чем у него: увечья многочисленней и
серьезней. Многие сидели без подстилки, прямо на холодной земле, внушая
прохожему твердую уверенность, что нищий неминуемо схватит какую-нибудь
болезнь. Фьюкумби охотно уселся бы на холодную землю, если бы ему позволили.
Но этим жутким правом пользовались, очевидно, не все. Полицейские и нищие то
и дело гнали его прочь.
В результате всех этих испытаний он простудился и бродил по городу,
трясясь от озноба и ощущая покалывание в груди.
Однажды вечером он вновь встретился с молодым нищим, который тотчас же
последовал за ним. Двумя кварталами дальше к первому нищему присоединился
второй. Фьюкумби пустился бежать - они побежали следом.
Он сворачивал из переулка в переулок, пытаясь избавиться от них, и уже
думал, что это ему удалось, как вдруг они выросли перед ним на перекрестке
и, прежде чем он успел их как следует рассмотреть, принялись избивать его
палками. Один из них даже упал на мостовую и дернул Фьюкумби за деревяшку
так, что тот грохнулся затылком. В ту же минуту они оставили его в покое и
убежали - из-за угла появился полицейский.
Фьюкумби решил было, что полицейский сию же минуту заберет его, как
вдруг из ближайших ворот выкатился на тележке третий нищий и возбужденно
указал на бегущих, пытаясь клохчущим голосом объяснить что-то полицейскому.
Когда Фьюкумби, поднятый полицейским и получивший от него тумака в спину,
потрусил дальше, нищий последовал за ним, обеими руками направляя свою
железную тележку.
У него, очевидно, не было ног.
На следующем перекрестке безногий ухватил Фьюкумби за штанину. Они
находились в самой грязной части города, улицы были тут не шире
человеческого роста, рядом зияли низкие ворота, ведущие в какой-то темный
двор.
- Сюда! - хрипло приказал калека.
Наехав своей колесницей, снабженной сбоку стальным рычагом, на
ослабевшего от голода Фьюкумби, он ловко загнал его во двор, имевший не
более трех метров в поперечнике. И, прежде чем ошеломленный солдат успел
оглядеться, калека - пожилой мужчина с огромным подбородком - выкарабкался,
точно обезьяна, из своей тележки и, оказавшись обладателем пары здоровых