"Андре Бретон. Надя " - читать интересную книгу автора

все. Именно там все начинается. Она держится за решетку обеими руками,
боясь, что я оттащу ее насильно. Она почти не отвечает на мои вопросы. В
конце концов после упорно-

* Он стоит напротив дома, о котором шла речь, - это для любителей
простых решений.

218

го сопротивления я смиряюсь, жду, когда она добровольно продолжит
дорогу. Она еще не оставила мысли о подземелье и, думает, что вероятно
находится около одного из его выходов. Она спрашивает себя, кем могла бы
быть при дворе Марии-Антуанетты. Шаги гуляющих вызывают у нее
непрекращающуюся дрожь. Я начинаю нервничать и, отцепив одну за другой ее
руки, наконец-то принуждаю ее следовать за мной. Так продолжается более
получаса. Пройдя через мост, мы направляемся к Лувру. Надя по-прежнему
рассеянна. Пытаясь вернуть ее себе, я читаю стихотворение Бодлера, но
модуляции моего голоса вызывают у нее только новый испуг, он усиливается при
воспоминании о недавнем поцелуе - "поцелуе, содержавшем какую-то угрозу".
Она еще раз останавливается, облокачивается на каменные перила, и взгляды
наши погружаются в реку, сверкающую в тот час огоньками: "Рука, это рука в
Сене, почему эта рука, что пламенеет на воде? Поистине огонь и вода - одно и
то же. Но что обозначает эта рука? Как бы ты объяснил? Оставь меня смотреть
на эту руку. Почему ты хочешь, чтобы мы ушли? Чего ты боишься? Ты считаешь
меня больной, не так ли? Я не больна. Но что это значит, по-твоему: огонь на
воде, рука огня на воде? (Шутливо.) Разумеется, это не фортуна: огонь и
вода - одно и то же; огонь и злато - совсем разное". К полуночи мы у
Тюильри, она пожелала, чтобы мы здесь присели на минутку. Прямо перед нами
бьет ключом водяная струйка, за изгибом которой она, кажется, внимательно
следит. "Это как мысли - твои и мои. Посмотри, откуда они все выходят, до
какого уровня взлетают; как прекрасно, когда они снова падают. И потом,
очень скоро они тают; они снова оживают с той же силой, снова это разбитое
стремление, это падение... и так до бесконечности". Я восклицаю: "Однако,
Надя, как странно! Действительно, откуда ты взяла этот образ, что явлен
почти в такой же форме в одном сочинении, которое ты не можешь знать и
которое я сам недавно прочитал?" (И я должен был объяснить ей, что этот
образ изображен на виньетке в начале третьего "Диалога" Беркли - между
Гиласом и Филонусом, - в издании 1750 года, с надписью "Urget aquas vis
sursum eadem flectit que deorsum"2i, которая в конце книги обретает для
защитника идеалистической установки, глобальное значение.) Но она уже не
слушает меня, вся поглощенная маневрами какого-то мужчины, который несколько
раз проходит перед нами и которого она считает знакомым, ибо она в подобный
час в этом парке не впервые. Тот человек, если это действительно тот,
предлагал

219

ей выйти замуж. Это переключает ее на воспоминания о своей маленькой
дочери, ребенке, о существовании которого она сообщает мне с большими
предосторожностями; она обожает дочь, особенно потому, что та мало похожа на