"Тадеуш Бреза. Стены Иерихона (роман, послевоенная Польша)" - читать интересную книгу автора

- Вот видишь, господин князь, как оно? - сказал Сач, казалось, всем
своим видом он хотел устыдить Медекшу. Приехал, мол, сюда, а не знает!
- Должны были взять это чужие, - проговорил наконец Сач, - а он
предпочел отдать своим.
Сач повернулся к старосте за подтверждением.
- Не один документ, не одна печать говорят о том. В суде, в воеводстве,
в кадастре. Как бы кто тут ни подкапывался, бумага погибнуть не может.
Даже если из города ее стянут, многие в деревне сняли с нее заверенные
копии. И хорошо припрятали, вот.
Если потеряют, станут отрицать, тогда-то только мы ее и предъявим.
Сач продолжал бы так и дальше, но его прервал пес, который, опершись
лапами о стену, принялся выть.
- Ну, довольно, господа! - пытался перекричать его Черский. - Господин
Ельский, господин Медекша! - обращался он к каждому.
И чувствовал, как гнев и нетерпение все нарастают. Вот тебе и вляпался!
- бранился он, злясь на себя, как человек, который знает, что покраснел,
но никак не может совладать с собой.
Теперь его уже всего трясло. Испортится самочувствие, появится ощущение
безнадежности, приползет страх. Растревожится человек-и от давнего, и от
нового. Жизнь покажется потраченной зря, утопленной в мерзостях. Черский
сделал несколько шагов.
Что же это не слыхать его. К черту! - он был готов схватить за руку
первого встречного, чтобы составил ему компанию, лишь бы не быть больше
одному.
- Ну! - вопил он. И тут пес разошелся вовсю.
- Помнить о нем тут помнят, а вот словом вспоминать-не вспоминают, -
продолжал Сач рассказывать Медекше, - но молиться за него будут.
Черский остановился подле них. Расставил руки. Загонял их в калитку.
- Пожалуйте, господа, - звал он наигранно беззаботным тоном, - а то что
же, только могильщикам и достанется! Ксендз, верно, и нам поднесет по
маленькой. Ну-ну, пошли же! - и нервно стал подталкивать каждого из них
руками. С Медекшей хлопот не бь1ло. Сач застыл на месте. Черский уперся в
него, словно в столб. Бесполезно.
- И вы идите, - упрашивал он, только бы компания бьша побольше. Он уже
плохо соображал, кто это, уговаривал бестолково. - Кто-нибудь из людей вас
заменит.
- Я останусь, - сказал мужик. - Из людей-то я здесь один, так что
некому моего места занять, чтобы помолиться за нашего благодетеля.
Глаза у Черского даже засверкали, так он посмотрел на Сача.
- За Августа? - осторожно переспросил он. Собственной догадке он не
поверил, но о ком бы еще могла идти речь?
Сач, казалось, только того и ждал, когда они отойдут, чтобы пасть на
колени. Медекша ответил за него:
- Отчего вы, полковник, так изумляетесь, что нашелся человек, который
ведет себя, как и положено в данных обстоятельствах? Когда на обед
приглашают, сидишь ешь, носом не крутишь. На похоронах тоже нечего
капризничать. За покойника следует помолиться.
Но удивление лишь на миг приглушило желание Черского поскорее вырваться
отсюда.
- Ясное дело! - согласился он. - Пусть остается. Не надо ему мешать.