"Леонид Брежнев. Целина " - читать интересную книгу автора

нелегкой, ведь долгие столетия казахский народ был связан со скотоводством,
а тут многим и многим предстояло сломать весь прежний уклад жизни в степях,
стать хлеборобами, механизаторами, специалистами зернового хозяйства.
Но у местных жителей хватило мудрости и мужества принять самое
активное, героическое участие в подъеме целины. Казахский народ оказался на
высоте истории и, понимая потребности всей страны, проявил свои
революционные, интернационалистские черты.
Почти четверть века продолжается моя дружба с Динмухамедом Ахмедовичем
Кунаевым. Тогда он был президентом Академии наук Казахской ССР, и,
естественно, нам пришлось познакомиться в первые же дни моего пребывания в
Алма-Ате. По образованию горный инженер, специалист по цветным металлам, он
не был человеком узкой сферы, мыслил по-государственному, широко, смело,
высказывал оригинальные и глубокие суждения об огромных ресурсах и
перспективах развития Казахстана. Этот спокойный, душевный, обаятельный
человек обладал к тому же твердой волей, партийной принципиальностью. Вскоре
он стал Председателем Совета Министров республики, а ныне возглавляет
партийную организацию Казахстана, является членом Политбюро ЦК КПСС.
Димаш Ахмедович (так по-дружески к нему все обращаются, в обиходе никто
не употребляет его полного имени - Динмухамед) рекомендовал мне в качестве
консультанта по целинным землям директора Института почвоведения Умирбека
Успановича Успанова. Руководимый этим серьезным ученым институт располагал
огромным материалом по почвенной характеристике Казахстана. Сотрудники этого
института немало содействовали во всем, что касалось размещения новых
совхозов.
С удовольствием вспоминаю и начальника управления землеустройства
Министерства сельского хозяйства республики Василия Александровича
Шереметьева. Это был оригинальный человек. И летом и зимой ходил без
головного убора, в солдатской гимнастерке, в сапогах, с неизменной полевой
сумкой на боку. За долгие годы работы в Казахстане он исходил его пешком
вдоль и поперек, знал степи не на глазок, а, что называется, на ощупь.
Совершенно незаменим был этот человек при выборе мест для центральных усадеб
совхозов. Его полевая сумка представлялась мне сказочным кладом: из нее
Василий Александрович извлекал карты; схемы, блокноты с названиями сотен
речушек, урочищ, сопок, маловетреных мест, а также с множеством фамилий
местных жителей, знатоков этой земли. Он неизменно требовал включать их в
комиссии по созданию новых хозяйств, и старики-аксакалы охотно нам помогали.
Узнав, что я знаком с землеустройством, Шереметьев несказанно
обрадовался и обращался ко мне как к коллеге, иногда даже несколько
злоупотребляя этим, требуя вмешательства и в мелкие вопросы, которые можно
было решить и без меня. Но нередко вмешательство требовалось. И серьезное.
Однажды он прибежал ко мне взволнованный, с кипой землеустроительных карт,
присланных, кажется, из Кокчетавской области:
- Смотрите, что делают! Пририсовали к старым землям новые площади без
всякой характеристики полей. Звоню в район, возмущаюсь, а мне спокойненько
отвечают: дескать, чего шумите, землю пашем не первый год, вот наступит
весна, сойдет снег, и сразу будет видно, где пахать.
Речь шла о колхозах, которым также нарезали новые земли для освоения.
Люди там издавна работали в степи и, естественно, считали себя такими ее
знатоками, что и не подступись. Надо было эту психологию преодолевать,
бороться с упрощенным подходом и требовать, чтобы отбор целинных земель