"Хорхе Луис Борхес, Адольфо Касаресю Шесть загадок дона Исидро Пароди " - читать интересную книгу автора

полицейского участка, а тот задолжал ему плату за целый год. Такое
неблагоприятное стечение обстоятельств и определило судьбу Пароди: свидетели
(все из банды Хромого) единодушно показали против него, и судья вынес
приговор: двадцать один год тюрьмы. Итак, со свободой Исидро Пароди
распрощался в 1919-м, и время, проведенное в заключении, даром для него не
прошло - теперь это был тучный сорокалетний мужчина с бритой головой и
поразительно умными глазами. В данный момент эти глаза разглядывали молодого
человека по фамилии Молинари.
______________
* Коколиче - так в Аргентине называют итальянцев, говорящих на
испано-итальянском жаргоне.

- И что же вам от меня угодно, друг мой?
Голос не отличался особой любезностью, но Молинари знал, что хозяин
тюремной камеры отнюдь не тяготится подобными визитами. К тому же гостю
позарез нужно было побеседовать с Пароди и получить от него совет, поэтому
он мог проглотить любую неучтивость.
Неспешно и старательно Пароди заварил мате в кувшинчике
небесно-голубого цвета и принялся угощать Молинари. Тот, хоть и жаждал
поскорее рассказать о событиях, перевернувших всю его жизнь, знал, что
торопить Исидро Пароди ни в коем случае не следует; так что с неожиданной
для него самого беспечностью он завел речь о скачках, где все, абсолютно все
подстроено заранее и просто никак невозможно угадать победителя. Дон Исидро,
словно не слыша его, завел свою любимую пластинку - стал поносить
итальянцев, от которых просто спасу нет, всюду поналезли, даже в эту вот
тюрьму и то пробрались.
- Какие-то типы без роду и племени, невесть откуда к нам понаехавшие...
Молинари, к национальному вопросу неравнодушный, охотно поддержал
разговор, заявив, что ему самому до смерти надоели все эти итальянцы, друзы,
уж не говоря об английских толстосумах, которые натащили в страну
холодильников и понастроили тут и там железных дорог. Вот, скажем, вчера
заглянул в пиццерию "Наши ребята" и тотчас наткнулся на итальяшку.
- Так кто вам все-таки насолил - итальянец или итальянка?
- Не итальянец и не итальянка, - кротко ответил Молинари. - Дон Исидро,
я убил человека.
- Говорят, что я тоже кого-то убил, хотите верьте, хотите нет... Да не
терзайтесь так; вся эта история с друзами выглядит довольно запутанной, но
если какой-нибудь писарь из восьмого полицейского участка не станет рыть вам
яму, вы, даст Бог, шкуру свою спасете.
Молинари вытаращил глаза от изумления. Потом вспомнил, что одна грязная
газетенка - разумеется, не чета той газете, где сам он публиковал заметки о
модных видах спорта и о футболе, - уже связала его имя с таинственными
событиями на вилле Абенджалдуна. Вспомнил, что Пароди не позволял своему уму
пребывать в бездействии и, благодаря великодушным поблажкам помощника
комиссара Грондоны, имел возможность тщательно изучать ежедневную прессу.
Так что дон Исидро знал о недавней гибели Абенджалдуна - и тем не менее
попросил Молинари рассказать все по порядку и не слишком торопиться, потому
что он, дон Исидро, стал туговат на ухо. Молинари с деланным спокойствием
изложил всю историю:
- Поверьте, я вполне современный молодой человек и стараюсь держаться