"Ольга Брилева. По ту сторону рассвета (философский боевик с элементами эротики) " - читать интересную книгу автора

Удивляет то, что именно в это время были написаны самые светлые,
жизнеутверждающие главы романа - с 21-й по 23-ю, истинный гимн любви,
мужеству и верности.
Имена четверых, инициировавших жестокую драму с кровавой развязкой, не
принято называть, так как двое из них все еще живы. Несомненно, в тот момент
все они были ментально неадекватны, как, впрочем, и весь экипаж. Им было уже
все равно, есть ли на борту "оборотень" или нет. Им было все равно, чем
обернется для Арды появление там эмиссара Аш-шаира. Они хотели жить, хотели
домой. Они приняли решение угрозой физических истязаний заставить пилота
вывести корабль в локальное пространство Арды.
Доктору Рианону запретили делать записи в бортовом дневнике. Отчет о
состоянии пилота после первого разговора с "горячей четверкой" находится в
медицинском санторе. Врач констатировал двойной перелом правой руки и
многочисленные ушибы. Это было еще не претворение угрозы в жизнь, а, так
сказать, предварительная демонстрация возможностей.
Два человека попытались воспрепятствовать этому. Бэй Маса-фато, инженер
двигателей, и второй навигатор Лауран Гимильзаран встали на пути "горячей
четверки". Дело дошло до кровопролития, и Маса-фато, гражданин кхандского
государства Саинна, был убит. Погиб также один из "горячей четверки",
Гимильзаран и другой "горячий" были ранены и попали в лазарет.
Даже если не принимать во внимание нравственную сторону вопроса, а
думать только о том, как сильно зависят жизни экипажа от решений пилота,
действия "горячей четверки" кажутся безумием. Берен Белгарион, доведенный до
отчаяния, вполне мог в межпространстве распылить корабль вместе с собой и со
всеми, кто там находился. А впрочем, даже такой вариант наверняка устраивал
"горячую четверку" куда больше, чем пожизненное заключение в жестянке,
болтающейся среди звезд.
Поначалу они решили, что он сломался. До локального пространства
колоний было четыре прыжка. Но после четвертого все поняли, что пилот завез
их не туда, и что он намерен держаться до конца, каким бы этот конец ни был.
Он уже знал имя "оборотня". В ситуации неминуемого и тяжелого
этического выбора только один из членов экипажа сумел сохранить холодный
нейтралитет. А впрочем, Берен уже никак не мог воспользоваться результатом
своих действий.
Дальнейшие поступки "горячей четверки" (точнее, уже "двойки") были
обусловлены чистой яростью. Что именно произошло на мостике в тот день,
14-го числа месяца гвирит - не знает никто, потому что нет живых свидетелей.
Но под ложечкой у меня застывает всякий раз, как думаю о том, как Берен
Белгарион лежал в тесном коконе гибернационной капсулы, слыша только боль в
правой руке и ожидая - когда за ним придут.
За ним пришли и извлекли из капсулы. Точнее, раскрыли ее - на большее
не хватило терпения. Один из нападающих был найден мертвым с окровавленным
обрезком титанового стержня в руке. Другой - тоже мертвым, но безо всяких
подручных средств. У них (по крайней мере, у одного из них) хватило ума
срывать злость на пилоте, не сняв с него прыжкового наношлема. Диагноз при
вскрытии поставлен один и тот же - мгновенная гибель всех нервных клеток,
"прыжковая смерть", настигающая каждого, кто находится вне гибернационной
капсулы.
Вряд ли Берен Белгарион пытался покончить разом и с собой, и с ними по
принципу "умри, душа моя, вместе с филистимлянами". Скорее всего, попытка