"Поппи Брайт. Изысканный труп" - читать интересную книгу автора

Тран попытался улыбнуться, но улыбка получилась мертворожденной,
какое-то больное хныканье.
- Да... э-э... у Люка сумасшедший авторский стиль. Он хочет стать
вторым Уильямом С. Берроузом. Он... э-э... высылает мне все свои
произведения.
- Винх, пожалуйста, не издевайся надо мной. - Отец заговорил
по-вьетнамски - дурной знак: из-за сложности или глубины эмоций он не мог
выражать мысли на английском. Одни интонации в родном языке выражали тысячу
нюансов и оттенков значений. - Это не вымысел. Это письма, посланные тебе, в
которых говорится о том, чем ты занимался. Это все правда?
Не "Это в самом деле было так?", а "Это все ПРАВДА?", единственная
правда, будто не может существовать другой.
Тран пожал плечами. Отцовский взгляд пронизывал его, как длинные
гвозди.
- Да, было пару раз. Но я не колюсь каждый день, вовсе нет.
- Кто этот мужчина? Люк?
- Он писатель. Серьезно, пап. У него вышло четыре книги, и он очень
талантлив. Но он... - Ненормальный, злобный, помешанный на боли, как
умирающая собака под колесами машины. - Слегка неуравновешен. Я перестал
встречаться с ним несколько месяцев назад.
- Он живет в Новом Орлеане?
На письмах не было обратного адреса. Люк не глуп, но на конвертах
местные почтовые марки.
- Больше нет, - солгал Тран.
А может, так оно и есть. Он не знал, терроризирует ли Люк до сих пор
радиоэфир, и не пытался настроиться на нужную волну. Лишь по обрывкам слухов
Тран знал, что Люк все еще жив.
Лучшая защита - нападение.
- Послушай, пап, не понимаю, чего ты от меня хочешь. Ты вошел в мою
комнату, перерыл мои вещи - значит, ты мне не доверяешь. Ты действительно
так удивлен?
- Нет, Винх... нет. - Отец стоял с опущенными плечами. Тран не помнил,
чтобы у отца когда-либо были опущены плечи. Ван всегда держался прямо,
закостенело. Но не теперь. - Хотел бы я удивиться, но нет. Именно поэтому я
все обыскал. Я очень сожалею.
- О чем? - сорвалось у Трана, проклятый голос дрогнул.
Он чувствовал, что разговор приближается к концу и ничего хорошего там
не ждет.
- О своем участии. Мы с матерью сделали какую-то ужасную ошибку. А что,
если близнецы станут такими, как ты? - На лице отца отразилась новая боль,
глубинная скорбь, ранее не изведанная. - Ты бы никогда... ты ничего с ними
не делал?
Будь в Тране хоть капля насилия, он ударил бы отца. Он был выше Вана,
шире в плечах. Он схватил бы отца за дорогую рубашку из полиэстера и дважды
заехал бы по лицу со всего размаху.
Но вьетнамские дети не поднимают руки на родителей. Обычай почитания
предков умер всего два поколения назад, оставив свой след навеки. Родители
жаловались на грубость, которую прививают их детям в школе, на неуважение к
окружающим, которым они гордятся. Однако причинить отцу физический вред было
им столь же чуждо, как и жечь ладан перед фотографией покойного прадеда.