"Поппи Брайт. Рисунки на крови" - читать интересную книгу автора

Но в тот день Тревор остался, дома. Папа весь вечер сидел в гостиной:
развалился в потертом кресле с откидной спинкой (оно продавалось вместе с
домом), выстукивал ногами бессмысленное та-та по покоробившимся доскам пола.
Проигрыватель он воткнул в сеть и без перебоя проигрывал одну пластинку за
другой, все подряд, что попадалось под руку. Сара Воган, "Кантри Джо энд
Фиш", исступленная музыка джаз-бандов двадцатых годов, которая звучала как
песни, которые могут сыграть скелеты на собственных костях, - и все это
сливалось в протяжный музыкальный крик боли. Лучше всего Тревор помнил -
папа как одержимый искал подборку пластинок Чарли Паркера: Птица с Майлсом,
Птица на Пятьдесят второй улице, Птица в Птичьей стране. Наконец нашел.
Хлопнул на вертушку. И к крыше старого дома взвился саксофон, нашел щели в
стенах и вылетел в ночь - величественный восторженный звук, ужасно
печальный, но почему-то свободный. Свободный, как птица в Птичьей стране.
Вздернув ко рту бутылку, папа хлебнул бурбон прямо из горлышка.
Мгновение спустя он издал протяжное булькающее рыгание. Тревор встал из
угла, где сидел, поглядывая, не покажутся ли фары маминой машины, и пошел
прочь из комнаты. Ему не хотелось видеть, как папу тошнит. Он уже видел это
раньше, и его самого тогда едва не стошнило - не столько от вида тонких
нитей выблеванного виски, сколько от беспомощности и стыда отца.
Выходя из гостиной, он нечаянно задел ногой расшатавшуюся деревяшку, и
та, застучав, полетела по полу. Пару дней назад папа занимался починкой
дома, прибивал гвоздями доску, которая, заворачиваясь от сырости, стала
отходить от стены. Длинные серебристые гвозди и тяжелый молоток до сих пор
валялись у дверного проема. Тревор начал собирать гвозди, думая, что Диди
может наступить на один из них, потом остановился. Диди достаточно умен,
чтобы не ходить босиком по дому, где так легко занозить ногу. Может, папе
понадобятся гвозди. Может, он закончит починку.
На звук звякающих друг о друга гвоздей папа оторвался от бутылки.
Взгляд его сфокусировался на Треворе, пригвоздил его к месту.
- Трев. Что ты дела'шь?
- Собираюсь ложиться спать.
- Эт' хорошо. Я т'те соку дам.
Перед сном мама обычно давала мальчикам фруктовый сок - если в доме
имелся сок. Папа встал и спотыкаясь прошел мимо Тревора в кухню, хлопнув
рукой о косяк, чтобы не потерять равновесия. Тревор услышал - гремят
бутылки. Вернувшись, папа протянул ему стакан грсйпфрутового сока. Несколько
капель выплеснулись через край стакана, побежали по пальцам Тревора. Поднеся
руку ко рту, он слизал капли. Грейпфрутовый Тревор любил больше всего за
интересно кислый, почти солоноватый вкус. Но сегодня в соке была
дополнительная горечь, как будто он начал портиться в бутылке.
Он, должно быть, скорчил рожу, потому что папа продолжал смотреть на
него в упор.
- Что-т' не так?
Тревор покачал головой.
- Ты собираешься эт' пить или нет?
Тревор поднял стакан к губам.и выпил половину, сделал глубокий вдох и
прикончил сок. Горечь прокатилась по рту, заставила съежиться язык, осталась
на нёбе послевкусием.
- Ну вот.
Наклонившись, папа притянул к себе Тревора. Пахло от него резким