Диверсия

Во втором тайме счет взлетел до 15:3. Белоглинцы уже не кричали друг другу: «Пасуй, рыжий! Пасуй, тебе говорят!», а спокойно советовали: «Отдай Никите, Владик… Ничего, веди сам…» Счет бы, наверное, возрос еще больше, но тут противник пошел на откровенную диверсию.

Мяч вылетел от ноги рагозинца за линию аута в кучу рагозинских запасных и дублеров.

Владька подбежал выкинуть мяч в поле. Мяч подали ему. Владька бросил на Петьку. Тот ударил по мячу, и вдруг от его ноги полетели по траве не один, а несколько мячей. В первый миг никто ничего не мог сообразить. Владька от изумления даже рот раскрыл. Потом схватил покрышку, и от обиды и гнева единственный глаз его заволокло слезами. Покрышка была разрезана ножом или бритвой сверху донизу, и от Петькиной ноги летели не мячи, а тряпки.

— Вот вы как! — сказал Владька и кинулся на рагозинских дублеров.

Все всё поняли, и Никита кинулся вслед за Владь-кой. И все футболисты кинулись туда же, чтобы драться между собой, словно нельзя драться прямо на поле. И болельщики тоже сбежались, будто не могли передраться на местах.

Валентина Сергеевна вскочила на ноги.

— Мальчики! Мальчики, вы слышите! Владька бил покрышкой, остальные кулаками. Наконец Валентина Сергеевна прорвалась в центр побоища, и все замерли как по команде.

— Что это такое? — спросила Валентина Сергеевна, сделав строгое лицо.

— Это мы играем, — сказал Владька.

— Что это такое? — повторила Валентина Сергеевна,

обращаясь к отличнику Никите. — От тебя не ожидала, Никита. Что это такое?

— Это ничего, Валентина Сергеевна, — зализывая ссадину на губе, ответил отличник Никита. И глупо добавил: — Это мы всегда так.

Валентина Сергеевна пришла в ужас.

— Всегда! Да разве можно, мальчики! Как вам не стыдно! Вместо того чтобы дружить, коллективно заняться чем-нибудь… Ну вот — играли же, и было хорошо!

Напоминание об игре, которую все уже забыли, опять навело Владьку на мысль о загубленной покрышке, и глаз его снова завлажнел.

— Это было очень некрасиво! — сказала Валентина Сергеевна, перенимая gt; него покрышку и осматривая порез. — Это все равно что удар из-за угла или предательство! 1

Рагозинцы почувствовали себя неуютно.

— Будем считать, что тот, кто решился на такое,. сам не сознавал, что делает —продолжала Валентина-Сергеевна, — Но на будущее учтите: это очень и очень некрасиво! Я не хочу употреблять более обидных слов.

— А как же мы будем играть? — спросил Колька тетки Татьянин.

И все погрустнели.

Валентина Сергеевна сдвинула брови, потом расправила их. А когда она вот так расправит брови, чуть вскинув их, глаза у нее бывают до того радостными, что кажется: вдруг счастье к человеку привалило…

— Вот что, мальчики! — сказала Валентина Сергеевна. — Турнир мы пока приостановим. Завтра колхозное собрание. Я уже наметила кое: что попросить у председателя. Попросим еще и мячи, хорошие, с камерами. И будем соревноваться снова! Ну, а теперь… Чем вы думаете заняться теперь?

Петька поглядел на небо.

— Надо домой…

— Обедать пойдете? — спросила Валентина Сергеевна.

— Обедать! — загалдели вокруг.

А через полчаса на сопляковской поляне уже сидели в полном составе — с запасными и дублерами — путешественники, дальше-выше-быстрейцы и богатыри подводили итог соревнованиям.

Рагозинцы удалились за Стерлю и тоже обсуждали свои проблемы.

После непродолжительных дебатов на сопляковской поляне решено было звание чапаевцев присвоить белоглинцам, как набравшим три очка из четырех возможных, богатыри с двумя очками получили право именоваться буденновцами, дальше-выше-быстрейцы — котовцами.

А для рагозинцев звание белогвардейцев показалось даже снисходительным. Постановили считать их белогвардейскими фашистами.

Буденновцы и котовцы разошлись по деревням, а чапаевцы некоторое время еще разрабатывали план мщения рагозинским фашистам. Но ничего реального придумать не могли.

Колька тетки Татьяйин предлагал даже совершить партизанский налет на деревню. Но налететь легко, а как вылететь потом?..

Решили ждать удобного случая.