"Картер Браун. Девушка в саване " - читать интересную книгу автора

устала от ваших развратных взглядов, блуждающих по мне.
- Как я могу отказать в столь очаровательно сформулированной просьбе?
- галантно ответил я.
Она быстро повернулась и стала подниматься по лестнице. Я наблюдал за
элегантным покачиванием ее соблазнительно округлых половинок, пока она не
скрылась из глаз.
- Вики права, - изрек Ландау и вдруг рассмеялся. - Вы, должно быть,
самый развращенный лейтенант, который когда-либо служил в
правоохранительных органах.
- Рад, что вы мне напомнили о себе, доктор. - Я благодарно посмотрел
на него. - Давайте-ка пройдем куда-нибудь и поговорим о вашем усопшем
сотруднике.
- Мой офис находится как раз напротив. Мы сможем там побеседовать.
Обстановка офиса Ландау замораживала, если можно так выразиться. Там
стоял письменный стол, зава-, ленный бумагами так, что с первого взгляда
он напоминал свалку. Вокруг стояло несколько простых деревянных стульев с
прямыми спинками. Обстановку довершали стальные ящики для документов,
кое-где покрытые ржавчиной, и огромный книжный шкаф со стеклянными
дверцами, украшенными паутиной трещин, за которыми виднелась масса
технических и медицинских справочников, в хаотическом беспорядке
распиханных по полкам. Все это производило впечатление места, где его
владелец работал как одержимый, без остановки, не извлекая из этого
никакой материальной выгоды.
Стул у стола жалобно скрипнул, когда доктор опустился на него. Он
сдвинул вбок пачку бумаг, чтобы видеть меня, не вставая с места, затем
принялся раскуривать сигарету с тошнотворной медлительностью. Я сидел
напротив на одном из неудобных деревянных стульев с гнутой спинкой,
которая буквально впилась в мою спину, и за компанию тоже закурил.
- Расскажите мне про Роберта Марша, - предложил я.
Он пожал плечами.
- Мне практически нечего сказать, лейтенант. Он проработал в фонде
около шести месяцев, явился к нам сразу же после того, как закончил
двухгодичную интернатуру в одной из больниц на Востоке. Я опубликовал
заявку в газете на молодого врача, заинтересованного в
научно-исследовательской работе, и он показался мне самым подходящим из
откликнувшихся. - Ландау усмехнулся. - Откровенно говоря, большого
конкурса не было, мы предлагаем мизерное жалованье и не слишком роскошные
условия работы. Но Марш был энтузиастом, можно даже сказать, фанатиком.
Нам его будет сильно недоставать.
- Знаете ли вы кого-нибудь, у кого были основания его убить?
Он решительно покачал головой.
- Никого. Я все еще не могу поверить, что такое произошло. Марш был
очень напористым, но в общем симпатичным молодым врачом, полностью
погруженным в свою работу. Он был страшно застенчивым и поэтому замкнутым,
но все же весьма приятным человеком. Знаете, в данный момент меня пугает
то, что я практически ничего не знаю о его личной жизни. Мне даже не
известно, живы ли его родители и имелись ли у него вообще родственники на
Востоке. Но, полагаю, вы это выясните и сообщите им о случившемся?
- Непременно, - сказал я. - Когда вы видели последний раз его живым?
- Я не могу поручиться за точное время, - медленно произнес Ландау. -