"Сандра Браун. День греха [love]" - читать интересную книгу автора

Пату оценивающе посмотрел на него.
- Ты хреново выглядишь. Не хочешь выйти покурить?
Берк помотал головой.
- Может, кофе? Если не хочешь встречаться с журналистами, я принесу.
- Нет, спасибо.
Пату сел рядом с Берком.
- Не будем пока отчаиваться. Присяжные всегда непредсказуемы. Кажется, вот
- загнал подонка в угол, а он покидает суд свободным человеком. Или бывает,
никто не сомневается, что подсудимого оправдают, а ему выносят обвинительный
приговор, да еще присяжные высказываются за максимальное наказание. Так что,
никогда не знаешь.
- Я знаю, - с упрямой обреченностью сказал Берк. - Бардо оправдают.
В комнате повисло тяжелое молчание. Наконец Пату произнес:
- Сегодня годовщина Мексиканской конституции.
Бейзил поднял голову:
- Чего?
- Мексиканская конституция. Ее приняли пятого января. Я утром посмотрел на
свой настольный календарь и прочитал.
-Угу.
- Только там не написано, когда ее приняли.
Лет двести назад, я думаю.
- Угу.
На этом беседа иссякла, они снова замолчали, погруженные каждый в
собственные мысли. Берк старался представить, как он поведет себя в первые
мгновения после произнесения вердикта.
Берк с самого начала знал, каким окажется этот процесс. Пинки Дюваль не
пошел на компромисс, предложенный обвинением, а это означало, что адвокат
абсолютно уверен в оправдании клиента. И еще Берк знал, каков будет исход дела.
Приближался момент произнесения приговора, и Бейзил был уверен, что его
предсказание сбудется. Он во что бы то ни стало хотел вести себя сдержанно,
нельзя было дать ярости выплеснуться через край, когда Бардо спокойненько
покинет зал суда.
"Господи, помоги мне, а то ведь я могу убить чертова ублюдка голыми
руками".
В маленькую комнату орлеанского суда, где обычно взмокшие от напряжения
адвокаты и прокуроры дожидались оглашения приговора, залетела большая сонная
муха, совершенно одуревшая от инсектицидов. В тщетной попытке выбраться на
свободу она тупо билась об оконное стекло и не понимала, как глупы и напрасны
ее усилия, какими бы упорными они ни были.
Берк мрачно усмехнулся. Он чувствовал себя точно такой же мухой, прекрасно
зная, что дела его - хуже некуда.
Раздался стук, и они с Пату сначала посмотрели друг на друга, потом - на
дверь, в которую просунулась голова судебного пристава.
- Они возвращаются.
На ходу Пату бросил взгляд на часы и пробурчал:
- Сукин ты сын. Ровно десять минут. - Он посмотрел на Берка. - Как ты
догадался?
Но Берк его не слушал. Он не отрывал глаз от двери в конце коридора,
ведущей в зал заседаний. Через портал устремились зрители и журналисты, похожие
на римлян, рвущихся к Колизею в желании увидеть мучеников, пожираемых львами.