"Сандра Браун. Смерть в ночном эфире " - читать интересную книгу автора

самостоятельно, - чтобы довести до совершенства так называемую манеру Пэрис
Гибсон, которая принесла ей известность.
Сегодня она старалась больше обычного, после двухсот сорока минут в
эфире ее шея и плечи просто окаменели от напряжения. И это было верным
признаком того, что она хорошо поработала.
После второго куплета знаменитой песни "Битлз" на телефонном аппарате
зажглась красная лампочка, сообщавшая о звонке слушателя. Пэрис не хотелось
отвечать, но официально до конца эфира оставалось еще почти шесть минут, а
она пообещала слушателям, что будет принимать звонки до двух часов ночи. В
эфир звонок давать было поздно, но все равно следовало ответить.
Она нажала на мигающую кнопку.
- Говорит Пэрис.
- Привет, Пэрис, это Валентино.
Они уже были знакомы заочно. Мужчина периодически звонил, и ведущая
легко запомнила необычное имя. И голос его тоже трудно было спутать с
чьим-то другим. Он говорил еле слышно, почти шептал, либо желая произвести
впечатление, либо пытался остаться неузнанным.
Пэрис говорила в микрофон, установленный над приборной доской и
выполнявший роль телефонной трубки. Во время программы обычной трубкой она
не пользовалась, чтобы иметь возможность менять диски, даже разговаривая со
слушателями.
- Как поживаете, Валентино?
- Так себе.
- Мне очень жаль.
- Точно. Ты об этом пожалеешь.
В эфире Анна Мюррей с песней "Мое разбитое сердце" сменила знаменитую
ливерпульскую четверку.
Пэрис автоматически посмотрела на монитор - началась вторая из трех
запланированных ею песен. Она не была уверена, что правильно расслышала
слова Валентино.
- Простите, что вы сказали?
- Ты об этом пожалеешь, - внятно, отчетливо повторил он.
Несколько театральный тон был обычным для Валентино. Всякий раз, когда
мужчина звонил на программу, он был или вне себя от радости, или не в себе
от тоски. Пэрис никогда не знала, чего от него ожидать, и именно поэтому
его звонки всегда представляли интерес. Но сейчас в его голосе, несомненно,
звучали зловещие нотки. Такое случилось впервые.
- Я не понимаю, о чем вы говорите.
- Я делал все, как ты мне советовала, Пэрис.
- Я давала вам советы? Когда?
- Каждый раз, когда я звонил. Ты всегда говоришь - не только мне,
всем, кто дозванивается, - что мы должны уважать тех, кого мы любим.
- Верно. Я думаю...
- Так вот, уважение - это тупик. И теперь мне плевать, что ты там
думаешь.
Пэрис не была ни психологом, ни психотерапевтом, она просто вела
музыкальную программу на радио пять раз в неделю, все дни, кроме выходных.
И тем не менее она очень серьезно относилась к своей роли человека,
выслушивающего чужие признания по ночам.
Когда позвонившему не с кем было больше поговорить, она охотно