"Паскаль Брюкнер. Божественное дитя" - читать интересную книгу автора

она невольно глотала какую-то липкую слизь.
Неплохо для начала! Полагаю, сказала она себе, именно это и получило
название родового травматизма. Господи, в каком виде предстояло ей
появиться - никто не воспримет ее всерьез. Ей следовало уже давно
потребовать "грин-кард", чтобы работать в Соединенных Штатах и набрать
основных сотрудников уже in utero. A теперь она потеряет уйму времени на
решение всех этих проблем. Также надо было получить право бесплатного
перелета на всех авиалиниях. И чтобы не забыть, она завязала на пуповине
узелок. Поскольку ей не терпелось поразить современников, она твердила про
себя формулу, которую собиралась выкрикнуть во всю силу легких, едва
окажется на свежем воздухе:
(a+b)^2 = a^2 + b^2 + 2ab!
Затем она сразу же перейдет к следующей:
1 - cos(x) = x^2/2 при x, стремящемся к нулю.
И пока санитарка будет бережно обмывать ее в теплой воде, она вовлечет
присутствующих в научную дискуссию о логарифмических и экспоненциальных
функциях. Затем с удовольствием разопьет бутылочку шампанского в приятной
компании - ибо она предполагала, что рождение станет поводом для
небольшого торжества, - утром же немедленно приступит к работе.
Лишь бы они не забыли изготовить для нее маленькие телефонные аппараты!
Внезапно, когда впереди блеснул луч света, она ощутила провал в памяти -
ей не удавалось вспомнить первую теорему Геделя. Не может быть, чтобы это
так быстро выскочило из головы, ну же, надо сосредоточиться, первая
теорема Ге... первая теорема - кого же? первая - но что? пер... пер...


А снаружи в палате для рожениц изнывала в нетерпении многочисленная
публика, настроенная на полусерьезный, полунасмешливый лад. Помимо своих
сотрудников, Фонтан созвал самых влиятельных персон больницы, весь цвет
неонаталогии, а также виднейших представителей медицинской прессы и
команду телевизионщиков. Заманил он всех этих важных людей тем, что
возвестил о предстоящем рождении нового Аристотеля и нового Эйнштейна - ни
больше и ни меньше. Присутствовали и супруги Бартелеми со своим затем
Освальдом Кремером, причем первые взирали на все крайне неодобрительно,
второй же, хоть и был слегка раздосадован, радовался при мысли, что в
ближайшем будущем сможет разделить с малышами свою страсть к цифрам. Он
уже высчитал точный вес Луи и Селины с учетом общей массы их матери,
которая поправилась на двадцать килограммов. Одетый в смокинг и безупречно
выбритый доктор Фонтан появился в сопровождении принаряженной Марты,
готовой в любую минуту разрыдаться; зажав между большим и указательным
пальцем очки в тонкой черепаховой оправе, он подрагивал от плохо
скрываемой гордости. Ему самому было страшно представить ожидавшую его
славу, и он одаривал каждого приглашенного ослепительной улыбкой. Здесь
собрались коллеги, которые высмеяли его девять месяцев назад, - скоро они
будут локти кусать из-за того, что не восприняли идею всерьез. Он ликовал,
предвкушая их разочарование. Вооружившись микрофоном, он попросил
соблюдать тишину и после краткой вступительной речи принялся
комментировать процесс рождения:
- Вот, дамы и господа, показалась головка, вы все видите волосики.
Мужайтесь, Мадлен, тужьтесь сильнее. Кто будет первым, мальчик или