"Паскаль Брюкнер. Божественное дитя" - читать интересную книгу автора

своем ребенке тот самый страх, что парализовал ее собственную волю с
раннею детства. Озадаченный врач старался успокоить ее, уверяя, что бунт
одного из подопытных никоим образом не ставит под сомнение успех дела.
- Вы же знаете, Мадлен, сообразно с законами физиологии Луи вынужден
будет подчиниться. Даже если он начнет упираться всеми четырьмя
конечностями, воды, хлынувшие из разорванного пузыря, подтолкнут его к
выходу, просто выпихнут во внешний мир. В самом крайнем случае мы усыпим
его, чтобы сделать кесарево сечение. Если он останется внутри, то впадет в
состояние сенсорного голодания - и это в момент, когда мозг его жаждет
стимулов для дальнейшего развития. Поверьте мне, никогда не бывало и не
будет, чтобы ребенок задержался в чреве матери сверх положенного срока. Не
следует настраивать его против нас и будить в нем подозрения. Пусть себе
брюзжит. Луи, оскорбленный словами Мадлен, все больше проникался
бунтарскими настроениями. Как же он теперь ненавидел жизнь! В самых
великих наших свершениях ему чудился запах падали, миазмы гнойных
выделений. О, эти мерзостные отверстия на нашем теле, постоянно что-то
извергающие из себя и всегда оставляющие следы. Человек сочится отовсюду;
тщетны все усилия соблюдать чистоту, ибо промытый орган продолжает
благоухать просто в силу исполнения им своих функций. С возрастом организм
подводит все чаще и чаще; теряет над собой контроль, неизбежно приходит к
самопроизвольным извержениям. При больном желудке кишки забиваются всякой
пакостью, которая становится всесильной, - и эта клоака, вырвавшись на
поверхность, заливает своими волнами душу. Все дыры подтекают: из носа
каплет, изо рта течет слюна, глаза слезятся, уши выделяют воск, а сфинктер
угрожает настоящим потопом. И он с наслаждением цитировал Селине
изречение, приписываемое Блаженному Августину: "Inter urinam et faeces
nascimui" [между мочой и нечистотами рождаемся (лат.)], не уставая
повторять:
- Только дух может преобразить плоть, все прочее заканчивается
тухлятиной. Это дурной мир, Господь, сотворив его, сделал ошибку.
Подлинная жизнь бывает до рождения.
Он умолял сестру представить, какая судьба ждет их на земле: им
предстоит пройти путь от полной младенческой зависимости до старческого
маразма, явив в промежутке пример юношеской глупости и тупого высокомерия
в зрелые годы. Ни один возраст не имел преимуществ - любое развитие живого
существа ведет к грязи и вырождению. Особую его ненависть вызывали
младенцы, - быть может, оттого, что сам он был одним из них. Сага о
пеленках и распашонках, эпопея подгузников и слюнявчиков - вот
единственное, чем могут они гордиться.
Несчастные голыши, целиком занятые отправлением своих функций, не
способные ни на что, кроме как сосать и срыгивать. В любой момент они
могут подавиться каплей молока, при запорах им щекочут задний проход
термометром, они бессмысленно плачут, поскольку не умеют артикулировать
звуки, тащат в рот все, что ни попадется, - даже палец или карандаш,
постоянно пускают слюни, приводят в такое остервенение родителей,
кормилицу и соседей, что те мечтают их придушить, рождаются же голубого
или синюшного цвета, поскольку попали из теплой матки на холод, плохо
спят, страдают от рвоты, плавают в собственных испражнениях; сверх того,
рискуют подцепить ветряную оспу или солитера, коклюш или плоскостопие, не
говоря о самом худшем, когда их начинает целовать взасос какая-нибудь