"Джон Браннер. Квадраты шахматного города" - читать интересную книгу автора

Но взглянув на город из окна самолета, когда лайнер спускался на
отвоеванную у гор посадочную полосу, я почувствовал нечто похожее на
волнение, которое испытывал мой сосед по креслу. Скорее всего это
объяснялось тем, что мне никогда еще не доводилось видеть ничего, что так
соответствовало бы духу и времени двадцатого века.
"Всего десять лет, - сказал я себе, - и все это на месте голых скал и в
лучшем случае мелкого кустарника!" Очевидно, я не смог скрыть своего
волнения, и сосед мой, заерзав в кресле, удовлетворенно хмыкнул.
- Великолепно, не правда ли? - воскликнул он не без самодовольства,
словно внес личный вклад в открывшуюся нам привлекательную картину.
Высотные здания, широкие красивые улицы, парки, обилие зелени. Панорама
города действительно производила сильное впечатление. Но если все на самом
деле так прекрасно, как кажется из окна иллюминатора, то зачем нужен здесь
я? Я не знал, стоит ли спросить об этом своего соседа, но, подумав, все же
сдержался.
При расставании в зале таможни мой случайный знакомый пожал мне руку и
вручил свою визитную карточку. На ней значилась фамилия Флорес с адресами
на Мэдисон-авеню и в Вадосе.
"Флорес? А может быть, Блюм, - предположил я, - или Розенблюм?" Все
может быть. За столько лет нивелировался не только так высоко ценимый им
европейский акцент - он стал космополитом, утратив национальные черты.
Его разрывало от желания прихвастнуть перед иностранцем своей второй
родиной и в то же время не упустить привилегии ее гражданина пройти вне
очереди таможенный досмотр. В конце концов последнее взяло верх. Но прежде
чем мы расстались, он указал рукой на портрет, висевший за спинами
таможенников.
- Вот великий человек! - произнес он с пафосом. - Человек, имя которого
носит наш город. Наш президент!
Вероятно, я был единственным иностранцем среди пассажиров нашего рейса,
а, как это теперь обычно бывает, таможня в первую очередь пропускает
граждан собственной страны. Я направился к скамейке, стоявшей в
противоположном конце узкого, вытянутого зала, закурил и приготовился к
томительному ожиданию.
В зале было тихо, чему немало способствовала звукоизоляция стен. Не
ощущалось и нещадно палившего снаружи солнца. Свет проникал сквозь щели
высоких окон с зелеными жалюзи. Не было слышно даже жужжания мух, что в
этих широтах само по себе считалось немалым достижением.
Я стал рассматривать портрет. И не только потому, что меня
заинтересовал человек, именем которого еще при жизни назван город, да не
просто город - столица. Дело в том, что Вадос в какой-то степени стал моим
новым работодателем. Формально я поступал в распоряжение муниципалитета
Сьюдад-де-Вадоса. Вадос же являлся одновременно мэром города и президентом
республики. И насколько мне было известно, во внимание принималось лишь
его мнение.
На портрете, естественно без подписи, президент был изображен в
скромном белом костюме. Узкий черный галстук делил его грудную клетку
пополам. Военная выправка и гордая осанка придавали ему молодцеватый вид,
отчего он казался выше, чем в жизни, - я знал, что рост его около шести
футов. Президента запечатлели смотрящим прямо в камеру, отчего глаза
Вадоса неотрывно следили за мной. Портрет был сделан весьма