"Валерий Брюсов. Рассказы" - читать интересную книгу автора

рынок и в ночлежки. Озлобился я на людей страшно и все мечтал, что вдруг
судьба переменится и я буду опять богат. Наследства какого-то
несуществующего ждал или чего-то подобного. Своих новых товарищей за то и
презирал, что у них этой надежды не было.
Так вот однажды, продрогший и голодный, брожу я по какому-то двору, уж
сам не знаю зачем, случай привел. Вдруг повар кричит мне: "Эй, любезный, ты
не слесарь ли?" - "Слесарь",отвечаю. Позвали меня замок в письменном столе
исправить. Попал я в роскошный кабинет, везде позолота, картины. Поработал
я, сделал, что надо, и выносит мне барыня рубль. Я беру деньги и вдруг вижу,
на белой колонке, мраморную головку. Сначала обмер, сам не зная почему,
всматриваюсь и верить не могу: Нина!
Говорю вам, милостивый государь, что Нину я забыл совсем и тут-то
именно впервые это и понял: понял, что забыл ее. Вдруг выплыл предо мной ее
образ, и целая вселенная чувств, мечтаний, мыслей, которая погребена была в
моей душе, словно какая-то Атлантида,- пробудилась, воскресла, ожила...
Смотрю я на мраморный бюст, сам дрожу и спрашиваю: "Позвольте узнать,
сударыня, что это за головка?" - "А это,- отвечает она,- очень дорогая вещь,
пятьсот лет назад сделана, в XV веке". Имя художника назвала, я не разобрал,
сказала, что муж вывез эту головку из Италии и что через то целая
дипломатическая переписка возникла между итальянским и русским кабинетами.
"А что,- спрашивает меня барыня,- или вам понравилось? Какой у вас, однако,
современный вкус! Ведь уши,- говорит,- не на месте, нос неправилен..."- и
пошла! и пошла!
Выбежал я оттуда как в чаду. Это не сходство было, а просто портрет,
даже больше - какое-то воссоздание жизни в мраморе. Скажите мне, каким чудом
художник в XV столетии мог сделать те самые маленькие, криво посаженные уши,
которые я так знал, те самые чуть-чуть раскосые глаза, неправильный нос и
длинный наклоненный лоб, из чего неожиданно получалось самое прекрасное,
самое пленительное женское лицо? Каким чудом две одинаковые женщины могли
жить - одна в XV веке, другая в наши дни? А что та, с которой делалась
головка, была именно одинакова, тождественна с Ниной, не только лицом, но и
характером, и душой, я не мог сомневаться.
Этот день изменил всю мою. жизнь. Я понял и всю низость своего
поведения в прошлом, и всю глубину своего падения. Я понял Нину как ангела,
посланного мне судьбой, которого я не признал. Вернуть прошлое невозможно.
Но я с жадностью стал собирать воспоминания о Нине, как подбирают черепки от
разбившейся драгоценной вазы. Как мало их было! Сколько я ни старался, я не
мог составить ничего целого. Все были осколки, обломки. Но как ликовал я,
когда мне удавалось обрести в своей душе что-нибудь новое. Задумавшись и
вспоминая, я проводил целые часы; надо мной смеялись, а я был счастлив. Я
стар, мне поздно начинать жизнь сызнова, но я еще могу очистить свою душу от
пошлых дум, от злобы на людей и от ропота на создателя. В воспоминаниях о
Нине я находил это очищение.
Страстно мне хотелось посмотреть на статую еще раз. Я бродил целые
вечера около дома, где она стояла, стараясь увидеть мраморную головку, но
она была далеко от окон. Я простаивал ночи перед домом. Я узнал всех живущих
в нем, расположение комнат, завел знакомство с прислугой. Летом владельцы
уехали на дачу. И я уже не мог более бороться с своим желанием. Мне
казалось, что, взглянув еще раз на мраморную Нину, я сразу вспомню все, до
конца. Это было бы для меня последним блаженством. И я решился на то, за что