"Серж Брюссоло. Замок отравителей " - читать интересную книгу автора

вспомнил о слухах, ходивших по поводу Ожье. Говорили, что женщин он не
любит, что он извращенец. А это смертный грех, как утверждали знающие
монахи. Сам сатана стыдился его. Говорили также, что Ожье посещал бордели,
чтобы переменить обстановку и рассеять обвиняющие его слухи, могущие довести
до костра.
Что касается Жеана, то он смутно представлял суть этих слухов, но знал,
что подобные извращения часты в монастырях и военных лагерях - везде, где
нет женщин.
- Ты будешь участвовать в турнире? - спросил Ожье.
- Да, - решительно ответил Жеан. - Хоть раз, да попытаю счастья.
- Храни тебя Бог, - вздохнул старый рыцарь. - Зайди ко мне завтра
утром, дам тебе какое ни есть снаряжение. Будет пешая битва вокруг
деревянного замка. Команда защитников, команда атакующих... но не строй
иллюзий... все они нападут на нас с тобой. Тебя не любят, а мне завидуют,
потому что я не пресмыкался перед Орнаном де Ги во время Крестовых походов в
Святую Землю. Кстати, я и не собирался этого делать...
- Почему?
- Орнан считал, что я слишком... церемонился с арабами. Ему однажды
показалось, что я не очень усердствую в убийствах. Он всегда сердился на
меня. А ведь когда-то я был волком, как и он, но теперь кусаться мне не по
зубам. - Он, похоже, задумался, потом добавил, отведя глаза: - Тебе не
следовало бы показываться со мной. О тебе станут плохо думать...
Конец фразы утонул в новом взрыве смеха девушек Гомело.

ГЛАВА 7
БЕСЕДА, ОКОНЧИВШАЯСЯ КРОВЬЮ

Бой начался, но сразу произошла путаница. Хрупкий замок из досок,
возведенный на огражденном поле, был мгновенно разнесен на куски ударами
мечей. Противники слились в единую массу, каждый был сам по себе и рубил
направо и налево, звяканье железа заглушало все крики.
Никто не сдерживал своих ударов, и постороннему наблюдателю было трудно
увидеть разницу между "куртуазной" стычкой и настоящей битвой.
Поднявшаяся пыль превратилась в едкий туман, от которого сохло во рту,
слезились глаза, и уже ничего нельзя было рассмотреть в его ядовитых клубах.
Разноцветные мантии, красивые шелковые гербы превратились в лохмотья
при первом же столкновении, и уже невозможно было сообразить, кто бьется
против кого. Только Жеан и Ожье выехали на арену с открытыми лицами. Все
остальные напялили на головы новые шлемы в форме цилиндров с прорезью на
уровне глаз, и Жеану казалось, что он сталкивался всегда с одним и тем же
противником.
Как и предсказывал Ожье, все соперники пытались поразить его в лицо.
Жеан не был так ловок в искусстве владения мечом, но спасала сноровка
лесоруба, и его удары проламывали шлемы не хуже, чем железная дубина. Он уже
поставил на колени троих рыцарей, но их слуги быстро уносили своих хозяев,
не давая Жеану заставить тех просить пощады.
Проводник иногда замечал сквозь пыльный туман трибуну для почетных
гостей, на которой восседали Орнан де Ги, его невеста Ода с темно-красными
лентами и Дориус, все еще изображающий важное духовное лицо и умирающий от
желания раздавать благословения, как это делает прелат в день всепрощения.