"Серж Брюссоло. Замок отравителей " - читать интересную книгу автора

лошади к шагам ходоков. Бродячие комедианты привыкли к постоянным
перемещениям, они не отставали, не суетились и двигались размеренно.
Жеан внимательно вглядывался в лес по обе стороны дороги. За ним шла
беднота с пустыми кошелками, но... кто знает? Бывали случаи, когда
разбойники устраивали резню ради того, чтобы завладеть тройкой плащей. И к
тому же среди идущих находилась женщина, Ирана, которая могла возбудить в
негодяях мысль о насилии. Да еще и шкатулка Дориуса, которую наивный
наблюдатель может посчитать наполненной золотыми монетами. Добрую часть утра
все шли молча. Черный, насквозь пропитанный дождем лес не побуждал к
веселью. В полдень сделали привал, разогрели бобовую похлебку, а потом Ирана
начала петь. Она умело затрагивала темы, дорогие каждому трубадуру: песня
зари и тут же песня печальной жены, девочкой проданной родителями старикашке
с подагрическими коленями, беззубому, словно дряхлый конь, которому место на
живодерне. Ее голос, немного глуховатый, но глубокий, казалось, обещал
тысячу удовольствий тому, кто захотел бы попытать удачу, и глаза мужчин
блестели, несмотря на усталость после долгой ходьбы.
Жеан очень любил трубадуров. Сопровождая их и слушая баллады, он
понемногу отходил сердцем и узнавал немало нового.
Кончив петь, Ирана подогрела себе кружку вина и добавила туда мед,
чтобы смягчить горло. Жеан не мог устоять перед желанием снова заговорить с
ней.
- Свадьба, наверно, будет пышной? - осведомился он.
- Да, - ответила молодая женщина, бросив на него насмешливый взгляд. -
И турнир будет. Ты хотел бы поучаствовать в нем? Есть возможность заработать
себе доспехи и лошадей. Хороший боец может обогатиться за один поединок.
- Или расстаться с жизнью, - буркнул Жеан. - Лучше расскажи о невесте.
- Ода де Шантрель? Ей пятнадцать лет, она очень красивая девушка.
Черные длинные косы, белая, как молоко, кожа, ротик сам напрашивается на
поцелуй. Весьма привлекательная игрушка для мужчины, которому надоело
валяться на соломе со служанками.
- А этот Орнан де Ги, он не из грубых солдафонов?
- Не больше, чем любой другой рыцарь. Ему около двадцати семи или
двадцати девяти лет. До прошлого года у него были борода и длинные волосы,
но он обрил ее и постригся после введения новых шлемов, полностью
закрывающих лицо. Сегодня волос у него на голове не больше, чем у мальчика
из хора.
Жеан поморщился. Не привлекала его эта военная мода, которая делала
мужчин юношами и заставляла напяливать на голову железное ведро с прорезями
для глаз. Ну и духотища, должно быть, под ним! И еще ему не нравилось ходить
остриженным, как баран. Жеану всегда говорили, что борода свидетельствует о
мужской силе, а длинные волосы - о необузданности.
От такого нового обычая он несколько приуныл. Во всем этом он видел
некое стремление к женоподобности.
Жеан заметил, что во время беседы Ирана не спускала с Дориуса глаз.
- Не нравится мне этот человек, - пробормотала она. - Он недобрый и
лживый.
- Почему ты так решила?
- Он красит волосы плохой краской, не хочет, чтобы все видели, что он
рыжий. Но дождь смыл часть краски... Взгляни. Наверно, поэтому ему везде
мерещится проявление сатаны. Вообще-то рыжие волосы - признак дьявольщины.