"Дуглас Брайан. Чудовище Боссонских топей (=Чудовище Южных Окраин) ("Конан") " - читать интересную книгу автора

Гримнир. - А теперь успокойся. Мы считаем тебя достойным пустынным гномом.
- Я не собирался вам тут ничего доказывать, - буркнул я. - Конан, в
отличие от вас, просто человек. Он доверчивый и глупый. Что вы ему сказали?
"Вот ведь привязался, чучело лупоглазое", - подумал Гримнир - как я
подозреваю, нарочно. А Эрриэз пожала плечами и отвернулась, глядя в
подслеповатое окно. Что она там разглядела - ума не приложу. Сплошная серая
муть.
Я подошел к окну и стал от скуки тыкать пальцем в ящерицу, которая
опять сидела на сундуке. Ящерица терпела мои приставания до последнего,
прикидываясь сучком, а потом все-таки не выдержала и скользнула в невидимую
щель между бревнами. Тогда мне стало совсем скучно.
Я подозревал, что девица и этот негодяй обменивались взглядами за моей
спиной, но ловить их на этом мне не хотелось. Хорошо, что мы с Конаном уйдем
сегодня отсюда навсегда.
Мне вообще все здесь не нравилось. Здешние края совершенно не похожи на
мою иссушенную солнцем родину, и этим они плохи в первую очередь. И во
вторую, и в третью тоже. А Конан родился где-то поблизости, если ему верить.
Ему еще повезло, что он родился человеком, а не деревом, к примеру. Дереву
при всем желании не уйти с того места, где его угораздило вырасти.
Мы прошли эту землю пешком вдоль и поперек, и всюду нас встречало одно
и то же: пустые деревни, разрушенные храмы, осыпавшиеся колодцы. Что-то
душит здесь людей, заставляет их тосковать, метаться и, в конце концов,
покидать свои дома. Вода безвкусная, дождь холодный и не приносящий радости,
болота гиблые, а ягод& в лесах водянистые. И все это, вроде бы, не такие уж
жуткие вещи. Скажем, в Хоршемише случается и похуже, особенно после набегов
кочевников, но как задумаешься, так поневоле становится тоскливо. Закатные
страны на то и закатные, что все здесь закатывается и клонится к упадку -
такова моя теория. Кстати, Гэлант Странник, известный сказитель, это
подтверждает.
Гримнир что-то непрерывно бубнил себе под нос, ковыряя толстым пальцем
побелку на печи, а Эрриэз беспокойно шевелилась и не сводила с него глаз -
больных, тревожных и каких-то очень преданных, что ли. Я даже подумал на
миг, не жена ли она ему часом, но тут же отмел эту мысль как вполне
идиотскую. Он, конечно, бродяга, этот странствующий воин-великан, но такая
замарашка, как Эрриэз, ему все равно не пара.
Эрриэз взяла с полки нож и снова принялась шарить в корзинке,
подвешенной к потолочной балке. Хозяйничать собралась.
За окном тем временем заметно посветлело - то ли дождь поутих, то ли
действительно рассвело.
Эрриэз вытащила из корзины рыбу, завернутую в пахучую крапиву, и лениво
вышла из дома, прищемив напоследок дверью свою полосатою черно-красную юбку
с белой грязной каймой по подолу.
- Странная она какая-то, - сказал я Гримниру. (Надо же о чем-то
разговаривать?)
Его разбойничья физиономия вдруг стала мечтательной.
- До чего же ты все-таки глупенький, малыш, - произнес он, глядя
куда-то в закопченный потолок.
Я сразу ощетинился, и шерсть на моем загривке поднялась от негодования.
- Я тебе не малыш, - прошипел я, сверкая в полумраке глазами. - Сам
пигмей-переросток. Я Пустынный Кода.