"Буало-Нарсежак. Волчицы" - читать интересную книгу автора

я в Лионе, спрятался в альков, как в скорлупу, свободен и недосягаем для
внешнего мира. Я, как в детстве, засунул руку под подушку и с наслаждением
потянулся, упиваясь безграничной радостью освобождения. Ни капо, ни команд,
ни друзей по несчастью; я перестал быть составной частью стада. Бернар?.. С
ним я помирился. Я из тех, кто умеет любить только мертвых. Элен?.. Еще одно
тому подтверждение. Пока она существовала лишь в моем воображении, она
занимала меня. Стоило мне увидеть ее, и она стала интересовать меня куда
меньше. Она не была мне по-настоящему нужна. Но я был не прочь, чтобы она
полюбила меня или по крайней мере постаралась это сделать, поскольку заметил
в ее отношении к Бернару некоторую сдержанность и как бы усилие. Должен ли я
сказать ей правду? Ни к чему лукавить с самим собой. Я-то знаю, что
промолчал, чтобы выиграть время. Признаться, что я Жерве, означало покинуть
этот дом, вновь отдаться на волю случая и повседневных житейских испытаний.
Остаться здесь, объявив о гибели Бернара, просто немыслимо. Таким образом,
большая и самая глубокая часть моего существа стремилась остаться. Мне было
хорошо тут. Мне нравились и эта тишина, и эти перешептывания в комнатах с
высокими, строгими потолками, и эти блуждания со свечой в руке. Ни Элен, ни
Аньес не будут меня стеснять. Мне от них не нужно ничего, кроме заботы,
устранения с моего пути материальных тягот, чтобы я мог восстановить силы,
вновь приняться за работу. Случатся ведь минуты, когда дома не будет ни той,
ни другой. Тогда я проберусь в гостиную, приподниму крышку рояля... Потом
постепенно подготовлю их к своему признанию, но сперва нужно познакомиться.
Буду честным до конца и скажу: я обожал всякий маскарад, переодевания, все,
что снимает с чувства налет банальности, подстегивает и пробуждает
воображение, делает его раскованным. Когда-то давно, прежде чем сесть за
рояль, мне случалось наряжаться в театральные костюмы матери. Мои экзерсисы
начинали звучать то задумчиво, то как-то особенно плавно, в зависимости от
того, облачался ли я в костюм Паулины или Береники*. Что, если стремление
стать Бернаром поможет мне покончить с мучительными воспоминаниями?
______________
* Героини трагедий - Корнеля "Полиевкт" (1641 - 1642) и Расина
"Береника" (1670).

Я встал, вышел из алькова. Паркет холодил ноги. Ощупью добрался до окна
и открыл ставни. Улица заканчивалась площадью, на которой высился
расплывчатый в утреннем тумане силуэт церкви с освещенными витражами. В
другие времена я вновь лег бы в постель, больной от отвращения и тоски. Но
этим утром ничто не могло умалить мою веру в себя. Я энергично умылся
холодной водой. Все казалось мне распрекрасным, а я никогда не лукавил с
тем, что доставляло мне удовольствие. Ну в самом деле, не стал же я
чудовищем только потому, что жизнь однажды слегка вскружила мне голову! Я
привел себя в порядок. Причесался. Освежился одеколоном. Взглянул в зеркало
в платяном шкафу. Костюм старого Мадинье с чрезмерно высоким воротом и
множеством кармашков делал меня похожим на студента Эколь Нормаль 1900-х
годов. Аньес будет над чем всласть повеселиться. Я не мог бы объяснить
почему, но мнение Аньес значило для меня гораздо больше, чем мнение ее
сестры.
Элен была в столовой.
- Как спалось? Хорошо отдохнули?
- Спасибо. Лучше не бывает.