"Будимир. День Расы" - читать интересную книгу автора

континенты.
- Аптечка есть? - спрашивает Света.
- В ванной, в шкафчике было что-то, - отвечаю я.
Я представился, блондинка улыбнулась, сказав, что ее зовут Светлана.
Почти целый час после она обрабатывает мою опухшую физиономию. Перед этим
она заставила меня обнажиться до пояса и ополоснула меня душем. Я стонал и
хохотал, когда вода начинала нещадно драть мои раны. Хохота почему-то было
больше. Я вообразил, что будет, если я припрусь в таком виде на собрание,
устраиваемое Генералом.
Ухо опухло, на лбу две глубоких ссадины, под левым глазом налился
черно-синий синяк, в нескольких местах лопнула кожа, особенно глубоко была
задета бровь у переносицы, оттуда долго текла кровь. Света настаивала тотчас
отвести меня в травмпункт, чтобы наложили швы, но я отказался. Мне хочется
иметь отметины. Пусть символизируют мой отказ от стиля жизни безропотной
овечки.
Пусть Поляков полюбуется.
Я сказал об этом Свете, а она вытаращила на меня глаза.
- А нога? Вдруг у тебя бешенство будет?
Да, нога тоже доставляла проблемы. Стаффорд порвал кожу и кое-где сумел
глубоко погрузить клыки, но до крупных сосудов не добрался. Я чувствовал,
что икра набухает. И все равно отказался от врачей. Мне тогда было
наплевать, умру я от бешенства или нет. Света занялась ногой и неуклюже
перевязала ее, неровно, но от чистого сердца. Сквозь бинт проступило немного
крови. Я перенес на раненую ногу вес тела и нашел ее состояние вполне
удовлетворительным.
Смотреть на себя в зеркало было просто страшно. Постепенно вспухла
другая часть лица и верхняя губа с правой стороны. Улыбки доставляли боль.
Света налепила мне на физиономию пластырь. Я стал похож на тряпичную куклу,
случайно попавшую в электрическую мясорубку, а после заботливо сшитую заново
из мелких кусочков.
Света спросила, больно мне или нет. Было очень больно, но я не ответил.
С какой стати я буду жаловаться? Я - Белый мужчина.
Теперь я знал, кто я.
Представьте, отнюдь не каждому в жизни выпадает счастье сказать такое
про себя.
Света хмуро глядела на меня, долго, а потом отправилась к входной
двери. Я испугался, что она уходит вовсе. Ведь я многое собирался ей
рассказать.
- Я отведу Рексу домой. И принесу болеутоляющее. У меня есть сильное, -
говорит она.
На меня нападает запоздалый мандраж, я собираю всю волю в кулак.
Переключатель в моей голове давным-давно сам вернулся в исходное состояние.
Я больше не берсеркер, а среднестатистический придурок с набитой
окровавленной мордой.
Это во мне говорит старая моя часть. Та, что не представляет себе жизни
без тихих часов самобичевания и одиночества. Без оторванности и отчаяния.
Старая часть сопротивляется попыткам бабочки летать. Гусенице приятней
ползать среди травы, где ее не высмотрит даже шустрый воробей. Бабочка
летает и ежесекундно рискует собственной шкурой.
Я слышу треск. Это моя жизнь расползается по швам.