"Будимир. Сон дураков " - читать интересную книгу автора

Я с интересом смотрел по сторонам, рассматривая территорию части, где
мне придется впоследствии служить два года. Агитационные плакаты, аккуратные
дорожки и много-много роз. Чувствовалось, здесь любят порядок. Проходя мимо
плаца, я невольно обратил внимание на марширующих солдат. Мне даже стало
нравиться здесь. До этого мое воображение рисовало армию только в грязных
тонах, практически ничем не отличающейся от зоны.
Мы поднялись в казарму. Вокруг чистота. Огромные окна делали ее
светлой. Дощатый пол было покрашен темно-красной краской, сверху покрыт
мастикой и натерт. Высокий потолок позволял установить двухъярусные кровати.
Нас построили в центре казармы, распределили по взводам, познакомили со
своими сержантами и выделили каждому койку и тумбочку. Мне досталось место
на втором ярусе, чем я и остался доволен.
Самые трудное время в армии - это первые дни. Я еще не отдавал себе
отчета, что все, тепличная жизнь под крылышком родителей закончилась. Здесь
никто и не подумает жалеть тебя, входить в твое положение. Здесь есть устав
и по нему надо жить, а выше устава имеется прихоть сержантов. Которая
основана на злости, накопленной за первый год унижения во время службы,
безнаказанности и данной власти над рядовыми.
Первая неделя в части тянулась мучительно долго. Все для меня было
новым: порядки, атмосфера, царящая вокруг, обстановка, привыкнуть к которой
было сложно. Вначале было непонятно, чего от тебя хотят. Звери-сержанты
орали на солдат, как будто последние были и не люди вовсе, а стадо скота.
Шло планомерное уничтожение личностей и стирание из памяти всего, что было
связано с жизнью на гражданке, чтобы заполнить ее армейскими порядками и
армейской бытовухой. Из нас делали нелюдей, то есть солдат, у которых не
должно быть никаких чувств, никакой гордости, а лишь готовность выполнять
приказ старшего по званию, каким бы он ни был бредовым.
Команды сержантов должны были выполняться быстро и точно. Если этого не
происходило, сержанты превращались в психов. Они орали на пределе своих
голосовых возможностей, заставляли отжиматься до изнеможения, отсылали
чистить туалет, не давали спать по ночам, десятки раз отрабатывая команду
"отбой-подъем". Они добивались от нас беспрекословного подчинения, у нас не
было поддержки. Без нее было очень сложно. Друзья, родители - все остались
там, дома. Здесь я был один. Мне нужны были теплые слова, я хотел получать
письма, но написать их не мог. Когда я брал лист бумаги и ручку, руки
начинали дрожать и мне еле удавалось сдерживать слезы. Я убирал свои
письменные принадлежности в тумбочку, так и не начав писать, чтобы взять
себя в руки. Мне безумно было жалко себя. По прошествии двух лет, когда я
вернулся домой, то взглянул на те первые армейские письма. Неровные,
сбивчивые буквы, выведенные трясущейся рукой, явно выдавал мое ужасное
тогдашнее состояние.
В армию меня призвали в мае. Заканчивалась весна и на улице стояла
страшная жара. Новобранцами она переносилась особенно тяжело. Ноги не
привыкли к тяжелым и жарким сапогам. Форма, сделанная из плотной
хлопчатобумажной ткани, также не способствовала охлаждению организма
солдата. Застегивать куртку положено было до самой верхней пуговицы
включительно, да еще и крючок на воротничке. В такой форме не то чтобы
бегать и выполнять какие-либо работы, даже стоять под солнцем невероятно
тяжело, а стояли мы долго, часами. Нас учили строиться, маршировать, слушать
командиров по стойке "смирно". Возвращаясь в казарму, все бежали в