"Юрий Буйда. Переправа через Иордан (Книга рассказов)" - читать интересную книгу автора

и его напарнику - доктор так и не понял. О сумме не говорили в палате за
стенкой. Француз просто требовал платы. Плахотников обещал рассчитаться по
выходе из больницы (хотя уже знал, что Наденьки нет в живых). Француз ныл,
клянчил, трусливо угрожал - он, конечно, был до смерти напуган, никто ведь
не ожидал, чем все это обернется. И драка эта у озера... Кто ж знал, что
человек без имени так разозлится и бросится на Ивана с ножом.
- Значит, он им заплатил, - уточнил Леша. - Но зачем ему это надо было?
Просто чтобы заполучить ее? Но ведь...
- Не просто - ее. Цель должна быть достигнута. Иначе какой смысл в этой
жизни? Спектакль. Двое мерзавцев оскорбляют семнадцатилетнюю девочку - и
вдруг на сцене появляется благородный герой и спасает обесчещенную. А потом
что ей делать? Как жить с этим? В городке, где все про всех все знают. Эти
взгляды, шепотки, страдания Ильи, для которого она стала всей жизнью,
нормальной жизнью, и вот его жизнь опять превращается в ад... А спаситель
тут как тут. Он готов прикрыть ее, за ним ведь как за каменной стеной, это
все знали, уж он-то не допустил бы никаких взглядов и шепотков, в конце
концов, у него были деньги и он мог увезти ее в другой город...
Леша дернул плечом.
- Жуть. Но почему же ты про это нам не рассказал?
- Ты же не знал Илью, как я. Ты же ничего не знал про ту ночь в
Солдатском доме... Что я мог тогда для него сделать? Ничего. Он никогда ни в
чем не винил меня, но мне-то от этого было не легче. Я не мог помочь, но
соучастником-то - стал. И потом, я же видел, кем стала эта девочка для него,
как она изменила его жизнь. И вот снова - ад. Может, я и не заслуживал этого
ада, но иногда, наверное, довольно просто знать об этом аде, чтобы жизнь
стала невыносимой... - Шеберстов снова закурил. - Я никогда не нарушал
закон. Первая мысль была: позвать милицию, все рассказать. А доказательства?
Этот тугодум ото всего отперся бы. Кому верить? Припадочному брехуну
Французу? Преступнику?
- Было расследование, - прервал его Леша. - Я ж помню. Тогда, той
ночью, в родильном отделении сразу у двух женщин начались роды...
- Тяжелые роды.
- Тяжелые. Все бросились туда, забыв о раненом, который лежал под
капельницей. Капельницу только-только поставили. Операция прошла успешно, о
чем думать? Но в капельнице кончился раствор...
- Тяжелые роды...
- Но ты же там был, в родильном, все говорили...
- Я спустился. - Доктор аккуратно погасил папиросу в медной
пепельнице. - Если прекратить введение антикоагулянта, уже через двадцать
минут у пациента разовьется острый тромбоз. Что и случилось. А ускорить
процесс можно одной инъекцией протамина. Вот и все. Ищи-свищи.
- Зачем ты все это мне рассказываешь? - резко спросил Леша. - Дело мхом
поросло. Девочку похоронили. Потом этого Плахотникова. Зачем ты все это
рассказываешь?
- Люди живут прошлым, и только глупцы могут думать, будто у них есть
настоящее или будущее. Есть память. То же самое, что совесть. О некоторых
вещах нельзя не рассказывать: бывает, что слова оказываются важнее жизни.
Даже такой жизни, как моя.
- Философия, - пробормотал Леша. - Помню я эти похороны...
Стоя у высокого окна, выходившего во двор, Шеберстов наблюдал за