"Владимир Булат. Лишь бы не было войны " - читать интересную книгу автора

Такой улицы я не знал.
- А где это?
- Это Юго-Запад. Доезжаете на метро до станции "Кораблестроительный
Институт", - объяснял он, - а там направо по проспекту Стачек метров
двести.
Мне ничего не оставалось, как ответить:
- Хорошо, спасибо, я скоро буду, - и повесить трубку.
Над автоматом висела металлическая карта Ленинградского имени Ленина
ордена Ленина метрополитена. Я долго, подобно дремучему провинциалу, изучал
её. Ленинград не превышал по размерам знакомый мне город, но восемь линий
метро переплелись такой невообразимой паутиной, что я далеко не сразу нашёл
нужную. Она начиналась в Невском районе, на улице Дыбенко, пересекала
Невско-Василеостровскую линию с переходом на Ломоносовскую, через две
станции ("Тегеранская" и "Проспект Славы") пересекала
Московско-Петроградскую линию с переходом на "Московскую", потом пересекала
Кировско-Выборгскую линию с переходом на "Ленинский проспект" и шла вдоль
Ленинского проспекта: станции "Кораблестроительный институт" и "Улица
Андропова". Поскольку Великой Отечественной войны не было, должна
отсутствовать вся связанная с нею топонимика.
Я прошел через метрополитенный контроль, хладнокровно предъявив
контролерше свою студенческую карточку, чья стоимость равнялась стоимости
"москвича". Тут мне вспомнился чешский анекдот о человеке, который всякий
раз, входя в метро, предъявлял контролерше разные бумажки: от свидетельства
о рождении до справки по болезни, а под конец помахал просто рукой. Через
пять минут я уже мчался в переполненном вагоне метро. Приятно удивило меня
отсутствие настырной рекламы. А люди вокруг все те же, что и обычно:
веселые, грустные, задумчивые, многие читают.
Станция "Кораблестроительный институт" была украшена скудным
орнаментом на морскую тему и не имела эскалатора. Разумеется, нигде не
сидели попрошайки. Мороз на улице все крепчал, и мои глаза заслезились.
Здания вокруг тоже смахивали на сталинскую архитектуру: массивные формы,
фигурные балконы, арки, лепные карнизы, шпили. Все это строительство должно
было занять много времени и средств, но если этим людям не пришлось
восстанавливать 1400 городов и поселков, они могли позволить себе такую
роскошь. А в просветах между этими дворцами проглядывали самые убогие
"хрущобы" с мусорными баками во дворах. Мой двойник жил в доме похуже
"сталинки", но получше "хрущевки" на тихой улице Героев Халхин-Гола, почти
совпадающей в пространстве с улицей Лени Голикова. Впрочем, это не зависело
от исторических случайностей.
Я поднялся на пятый этаж и позвонил в нужную дверь. Открыл мне сам
Вальдемар. Его удивление длилось гораздо короче, чем я мог ожидать.
- Я сразу узнал тебя, - пояснил он. - Ты звонил мне по телефону. А
четыре дня назад мне приснился дурацкий сон: прихожу я домой, а там я сижу.
Откуда ты?
- Из другого мира.
- Понимаю, - он старался вести себя, как ни в чем не бывало: этакий
дачник, принимающий марсианина. - Из какого?
- Судя по тому, что я уже успел узнать, наши миры разветвились в 1941
году.
- Проходи, - пригласил меня он. - Я сейчас один.