"Фаддей Булгарин. Иван Иванович Выжигин " - читать интересную книгу автора

аппетиту. Припоминая теперь все обстоятельства этого пиршества, я уверен,
что половиною всех издержанных припасов можно было бы вполне удовлетворить и
господ и слуг; но для этого надобен порядок, а он был в разладе с домом г-на
Гологордовского.
После обеда некоторые старики пошли отдыхать; большая часть гостей
обсела и обступила игорные столики, где некоторые записные промышленники,
или, просто, охотники, метали банк и штос. Все эти господа, которые за
столом громко жаловались на дурные времена, на упадок торговли хлебом, на
безденежье, сыпали на карты золото, серебро и пучки ассигнаций. Некоторые из
них, проигравшись до копейки, тут же, сгоряча, продавали своих лошадей,
экипажи, скот домашний и медную посуду из своих винокуренных заводов и, в
надежде отыграться, еще более проигрывали. Молодые люди и старые волокиты
беседовали с дамами и, разогретые вином, объяснялись в любви или занимали
женщин своим балагурством и веселыми рассказами. Наконец, когда на дворе
сделалось сыровато, дамы пошли в комнаты переодеваться и приготовляться к
танцам. В восемь часов осветили комнаты, музыка заиграла, и г.
Гологордовский открыл бал полонезом со своею женою. Танцы продолжались до 12
часов; в эту пору все гости пошли к ужину.
Ужин был столь же изобилен и роскошен, как и обед, только попойка
приняла другой оборот. Почти все гости перепились до последней степени.
Музыкантов прогнали в другую комнату, и начались объяснения в дружбе между
мужчинами, обниманья, целованья и обещания забыть все ссоры и взаимные
неудовольствия. Дамы призываемы были в свидетельницы этих примирений и
долженствовали ручаться в исполнении обещаний двух сторон. При знаменитом
тосте: возлюбим друг друга (Kochaymy sie) - гости пили полную чашу, стоя
один перед другим на коленях или обнявшись. Наконец обратились к дамам и
начали пить за здоровье каждой из них, из их собственных башмаков. Мужчина,
став на колени перед дамою, снимал башмак с ее ноги, после того целовал
почтительно ее в ногу и в руки, ставил рюмку в башмак, а иногда и наливал в
него вина, выпивал и передавал другому. Вдруг залп из двадцати четырех ружей
и из нескольких фалконетов потревожил веселящихся гостей. Все бросились к
окнам и увидели среди двора горящий вензель виновницы празднества. Радостное
виват снова раздалось в зале; заиграли туш, и огромный бокал снова явился на
сцену. Несколько десятков ракет и бураков взлетели на воздух, к удовольствию
зрителей. Но от неумения ли или от оплошности, несколько ракет лопнуло в
соломенной крыше гумна, и как ветер был довольно сильный, то в несколько
минут кровля вспыхнула и все хозяйственное строение загорелось. Трудно
вообразить себе смятение, возбужденное этим нечаянным случаем. Пьяные
господа суетились; слуги не знали, что делать. Все приказывали; никто не
хотел исполнять. Пожарных труб вовсе даже и не знали, и потому каждый бежал
на пожар с ведром, с топором, с рогатиною, и никто не смел приступиться к
пламени. Ударили в набат, послали за людьми в деревню; но они, как казалось,
не очень охотно поспешали на помощь своему господину. Гости приказывали
наскоро запрягать своих лошадей и укладывать вещи. Домашние слуги заботились
о сохранении серебра и столового белья от расхищения. Суматоха, беспорядок,
крик, шум, беготня свели бы с ума самых хладнокровных людей: все
перевернулось вверх дном в доме.
Я в испуге не знал, что делать; стоял на крыльце, смотрел на огонь и
собирался плакать. Вдруг явилась Маша:
- Ванька! Я тебя ищу, ступай за мною.