"Фаддей Булгарин. Иван Иванович Выжигин " - читать интересную книгу автора

Гологордовского, многих уже там не застал. Отец иезуит, как иезуит, был
загадкою для всех исключая барыни, при которой он исправлял звание
духовника. Приказчик был олицетворенная плеть или машина для понуждения: все
перед ним трепетало, исключая жида и любимых собак барина, до которых он не
смел прикасаться. Маршалек и конюший бессловесные твари, род кастрюль для
варения съестных припасов. Вся их должность состояла в том, чтобы смотреть,
выпуча глаза, на толпу суетящихся слуг, изгибаться перед господами, всегда
говорить да, есть за четверых и упиваться каждый вечер варенухою. Поверенный
принадлежал к числу тех людей, которых можно, без зазрения совести, сперва
повесить, а после судить, зная наверное, что, разобрав каждую неделю их
жизни, найдешь двадцать к тому причин. Душа его, так сказать, сотворена была
из одних крючков и петелек, чтобы цепляться за все, на что ни взглянут его
ястребиные глаза. У него не было ни правого, ни виновного, ни белого, ни
черного. Законы он почитал словами, которых сила зависит от истолкования их
в левую или в правую сторону. Одним словом, этот поверенный был профессор
ябеды и после жида - первый советник г-на Гологордовского. Комиссар...
бедный комиссар! Его должность состояла в смотрении за порядком по всему
имению, в поверке счетов и собирании доходов; но как порядку не бывало, а
доходы выбирались прежде времени и когда только было возможно, без всякого
предусмотрения, то он с горя пил одиннадцать месяцев в году, а в двенадцатый
месяц составлял отчет наобум, или, лучше сказать, делал смету доходов,
переписывал набело и представлял господину вместе с обозрением того, что
было предпринято (хотя и не исполнено) в течение года; это весьма радовало
г-на Гологордовского, который полагал, что он в самом деле имеет столько
доходов, сколько показано в итоге. Самая важнейшая особа в доме была
охмистрыня, или ключница, не потому, что она знала все секреты барыни и
пользовалась неограниченною ее доверенностью, но потому, что в ее власти
находились все крепительные соки, то есть ром, коньяк, горькие и сладкие
водочки. Весь дом ласкался к ней, не исключая даже и барышень, которые от
нее получали варенья и конфеты. Почтенная ключница громогласно объявляла
ненависть свою к крепким напиткам, и хотя она всякий вечер, не дождавшись
ужина, ложилась в постель с багровым лицом и носом, пламенеющим как
зажженный огарок, но это происходило от того, что она страдала зубною болью
и принуждена была часто брать спирту на зуб. Так, по крайней мере, она сама
говорила. Нет сомнения, что г. Гологордовский очень верил этому лекарству:
он весьма часто хватался за щеку и так часто посещал кладовую или аптечку,
что протоптал к дверям неизгладимый след на полу кутыми своими каблуками.
Вот люди, между которыми я был последний, по предназначению судьбы! Во
время моего детства все они казались мне необыкновенными, высшими
существами, солнцами! Впоследствии я узнал настоящую их цену и для того
упомянул о них в этом месте, чтобы читатель не удивлялся, почему меня
держали в доме, как дикого зверя. Впрочем, мы будем иметь случай встречаться
впоследствии с некоторыми из упомянутых здесь лиц, и потому преждевременное
знакомство с ними не будет излишним.

ГЛАВА III

ЛЮБОВЬ

Все военные любят стоять на квартирах в Польше, невзирая на бедность