"Фаддей Булгарин. Димитрий Самозванец " - читать интересную книгу автора

племени для утверждения на престоле Рюриковом роду царского и что в случае,
если 6 у которого из вас недостало охоты или смелости на доброе дело, тот
будет молчать о том, что услышит, и не откроет дела ни в пытке, ни от
прельщения. Вы сомневались во мне, но я доверяю вам и требую от вас
крестного целованья, единственно для спасения душ ваших, чтоб вы, по
нескромности или по дьявольскому наваждению, не изменили делу святому и не
подвергли себя мщению небесному.
- - Но если это дело царское, то зачем он не избрал своих любимцев для
хранения тайны, столь к нему близкой?- сказал князь Татев.- Тебе известно,
отче Леонид, что мы все, собравшиеся здесь мирские люди, если не в явной
опале, то, по крайней мере, не любимы Борисом Федоровичем и лишены наших
мест и в войске, и в Думе. Если ты поверенный царский, то лучше бы сделал,
когда б отыскал других людей на Москве, более любезных Борису Федоровичу. Я
хотя не имею никакого злого умысла противу моего государя, но не хочу
служить ему иначе, как по явному его повелению. Не желаю знать твоей тайны.
- - Вот что дельно, то дельно,- примолвил князь Шаховской.- Если царю
Борису Федоровичу угрожает какая беда тайная или если ему привиделось какое
злосчастие, у него много ратных и думных людей и без нас.
- - Зачем нам целовать крест в другой раз на верность?- примолвил
Булгаков.- Мы уже раз присягали ему и служим и терпим, как умеем и как
сможем.
- - Высокие бояре! давно ли вы пили за здравие царя Бориса Федоровича?-
сказал с улыбкою Пимен.
- - И опять выпьем, если угодно; но на тайные службы для него не
готовы, если не получим от него приказу,- возразил Хрущов.
- - Я до сих пор молчал и слушал,- сказал дворянин Иван Борошин,- но
теперь позвольте и мне объясниться. Отче Леонид! я знаю тебя давно,
многократно слыхал от тебя речи, вовсе противные тому, что нам говоришь
теперь. Буду откровенен: не однажды ты приводил меня в страх в наших тайных
беседах твоими смелыми суждениями о средствах, употребленных царем Борисом
Федоровичем к достижению престола, и о делах его царствования. Ныне ты
являешься к нам для объявления важной тайны, с которою, по твоим словам,
сопряжено благо России и наше собственное, и начинаешь увещанием быть
верными и преданными царю Борису Федоровичу. Воля твоя, отче Леонид, но ты и
мне даже кажешься подозрительным, особенно введением чужеземца и незнакомца
в нашу беседу.
- - Закон и совесть повелевают знать прежде о том, в чем должно
целовать крест: человек отвечает пред Богом и людьми только за добрую свою
волю, за дело обдуманное,- примолвил дьяк Акинфиев.
- - Все ли вы высказали?- сказал Леонид, тихо улыбнувшись.- Если все,
то позвольте и мне говорить в свою очередь. Я вам говорил о верности и
преданности к царской крови: это долг каждого русского, каждого честного
человека, желающего спасения душе своей; но уста мои не произнесли имени
Бориса Федоровича. Не правда ли?
- - Изъяснись, ради Бога, изъяснись! - воскликнул Булгаков.
- - Целуйте крест на верность и молчание, тогда все узнаете,- сказал
Леонид хладнокровно, вынул из-за пазухи распятие и поднял его вверх.
Несколько минут продолжалось молчание.
- - Поклянись прежде ты с своим приятелем, пришельцем, что ты не
изменяешь нам, не кривишь душою и действуешь по правде и по совести,- сказал