"Инна Булгакова. Соня, бессонница, сон, или Призраки Мыльного переулка" - читать интересную книгу автора

Наш спец. корр. Евгений Гросс".
Егор уронил газету (вчерашнюю "Вечерку") на пол, сам остался лежать на
диване неподвижно, глядя в оконный проем, распахнутый в майское небо. Было
невыносимо лежать, ходить, говорить - было невыносимо жить. В дверь
позвонили, он не шелохнулся... еще звонок... еще... Наконец встал, прошел,
шаркая разношенными тапками, в переднюю, открыл дверь. Катерина. Вся в
черном. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, она сказала
шепотом:
- Это вы погубили Антона.
- Кто - мы?
- Ты, Ромка и Морг.
- Он убийца.
- Нет.
- Катюш, - заговорил он бессвязно и беспомощно, - голубушка, я для тебя
на все готов, так жалко, но... разве я смогу простить ему Соню?
- Егор, - отвечала она тоже мягко, даже нежно, - ты знал Антошу с
детства, он любил тебя. Скажи мне, ради бога, разве он мог?
- Если б ты видела их трупы!
- И он уже труп! - закричала Катерина и заплакала. - Даже страшнее -
горсть пыли в жестянке!
- Он бил ее по голове, - отозвался Егор деревянно. Вот уже год он жил
как во сне. - Бил по лицу и по голове до тех пор...
- Замолчи! - Она пошла к ступенькам, толстая тетка в черном, на секунду
сердце дрогнуло чужой болью, вот обернулась и прошептала отчаянно: - Будьте
вы все прокляты!
Егор вернулся на любимый свой диван, уставился в окно в ожидании
блаженного безразличия. "Напрасно я все это читал. Надо забыть - но как?"
Егор заставил себя умыться, одеться для выхода (а ведь уже четвертый
час, но жизнь остановилась, и житейские условности казались нелепыми,
впрочем, он просто забыл о них). Но эту условность он исполнит. Спустился по
парадной лестнице в милейший Мыльный переулок, зашел на рынок, купил за
непотребную цену белые розы и поехал трамваем на кладбище. У Ады (урожденной
Захарьиной) там спит вечным сном родня, и Герману Петровичу удалось (ему
всегда все удается) пристроить в старые могилы новопреставленных - жену и
дочь.
Сквозь зеленую прохладу дубов и кленов сияло равнодушное солнце;
пустынная аллея, поворот, еще поворот, покрашенная охрой ограда, низкая
лавочка. Он сел, встретился взглядом с Соней и застыл, всматриваясь в черные
глаза - черные очи, отвечавшие ему веселым любопытством. Под фотографией
дата: 1966-1984 годы. У Ады соответственно: 1946-1984. Восемнадцать и
тридцать восемь лет. Ада очень хороша, смотрит гордо и улыбается слегка
загадочно. Обольстительная гадалка. Егор вспомнил про розы, которые так и
продолжал держать в руках, склонился к могильной плите. Последний раз он был
здесь поздней осенью: голое кладбище, не преображенное молодой зеленью,
точнее соответствовало пустоте душевной. Он и тогда принес розы, ага, вот
останки букета... Егор взял двумя пальцами засохшие стебли, чтобы выбросить
за ограду, - внезапный "нездешний" холодок прошел по спине, жутковатая
дрожь; тотчас, без перехода, к нему вернулась жизнь, утраченная год назад, с
ее отчаянием, ужасом и тайной.
Рассыпающийся в прах, истлевший букет был перевязан алой лентой.