"М.Булгаков. Черновые наброски к главам романа, написанные в 1929 - 1931 гг." - читать интересную книгу автора

...........................................................................
- Ты встретишь там Шуберта и светлые утра.



КОНСУЛЬТАНТ С КОПЫТОМ

На закате двое вышли на Патриаршие Пруды. Первый был лет тридцати, второй
- двадцати четырех. Первый был в пенсне, лысоватый, гладко выбритый, глаза
живые, одет в гимнастерку, защитные штаны и сапоги. Ножки тоненькие, но с
брюшком.
Второй в кепке, блузе, носящей идиотское название "толстовка", в зеленой
гаврилке и дешевеньком сером костюме. Парусиновые туфли. Особая примета:
над правой бровью грандиозный прыщ.
Свидетели? То-то, что свидетелей не было, за исключением одного:
домработницы Анны Семеновой, служащей у гражданки Клюх-Пелиенко.
Впоследствии на допросе означенная Семенова Анна показала, что: а) у
Клюх-Пелиенко она служит третий год, б) Клюх - ведьма... Семенова
собиралась подавать в народный суд за то, что та (Клюх) ее (Семенову)
обозвала "экспортной дурой", желая этим сказать, что она (Семенова) не
простая дура, а исключительная. Что в профсоюз она платит аккуратно, что
на Патриарших Прудах она оказалась по приказанию Клюх, чтобы прогулять
сына Клюх Вову. Что Вова золотушен, что Вова идиот (экспортный). Ведено
водить Вову на Патриаршие Пруды.
Товарищ Курочкин, на что был опытный человек, но еле избавился от всего
этого потока чепухи и поставил вопрос в упор: о чем они говорили и откуда
вышел профессор на Патриаршие? По первому вопросу отвечено было товарищем
Семеновой, что лысенький в пенсне ругал господа бога, а молодой слушал, а
к тому времени, как человека зарезало, они с Вовой уже были дома. По
второму - ничего не
знает. И ведать не ведает. И если бы она знала такое дело, то она бы и не
пошла на Патриаршие. Словом, товарищ Курочкин добился только того, что
товарищ Семенова действительно дура, так что и в суд, собственно, у нее
никаких оснований подавать на гражданку Клюх нету. Поэтому отпустил ее с
миром. А более действительно в аллее у Пруда, как на грех, никого не было.
Так что уж позвольте мне рассказывать, не беспокоя домработницу.