"Михаил Булгаков. No 13 - Дом Эльпит-Рабкоммуна" - читать интересную книгу автора

А там совсем уже грозно заиграл, да не маленький принц, а огненный
король, рапсодию. Да не capriccio, а страшно - brioso. Сретенская с переулка
- дае-ешь!! Качай, качай! А огонь Сретенской - салют! Ахнуло так, что в
левом крыле во мгновение ока ни стекла. В среднем корпусе бездна огненная, а
над бездной как траурные плащи-бабочки полетели железные листы.
Медные шлемы ударили штурмом на левое крыло, а в среднем бес раздул
так, что в 4-м этаже в 49 номере бабке Павловне, что тянучками торговала,
ходу-то и нет! И, взвыв предсмертно, вылетела бабка из окна, сверкнув
желтыми голыми ногами. Скорую помощь! 1-22-31!! Кровавую лепешку лечить!
Угодники божие! Ванюшка сгорел! Ванюшка!! Где папанька? Ой! Ой! Машинку-то,
машинку! Швейную, батюшки! Узлы из окон на асфальт бу-ух! Стой! Не кидай!
Товарищи!.. А с пятого этажа, в правом крыле, в узле тарелок одиннадцать
штук, фаянс буржуйской бывшей, как чвякнуло! И был Нилушкин Егор, и нет
Нилушкина Егора. Вместо Нилушкиной головы месиво, вместо фаянса - черепки в
простыне. Товарищи! Ой! Таньку забыли!.. Оцепить с переулка! Осади! Назад! В
мать, в бога!
Током ударило одного из бесстрашных рыцарей в подвале. Славной смертью
другой погиб в бензиновом ручье, летевшем в яростных легких огнях вниз.
Балку оторвало, ударило, и третьему перебило позвоночный столб.
С самоваром в одной руке, в другой тихий белый старичок, Серафим
Саровский, в серебряной ризе. В одних рубахах. Визг, визг. В визге топоры
гремят, гремят. Осади!! Потолок! Как саданет, как рухнет с третьего во
второй, со второго в первый этаж.
И тут уже ад. Чистый ад. Из среднего хлещет так, что волосы дыбом
встают. Стекла последние, самые отдаленные - бенц! Бенц!
Трубники в дыму давятся, качаются, напором брандспойты из рук рвет.
Резерв даешь! Да что - резерв! Уже к среднему на десять саженей не подходи!
Глаза лопнут...
В первый раз в жизни Христи плакал. Седеющий, стальной Христи. У сырого
ствола в палисаднике в переулке, где было светло, хоть мелкое письмо читай.
Шуба свисала с плеча, и голая грудь была видна у Христи. Да не было холодно.
И стало у Христи такое лицо, словно он сам горел в огне, но был нем и ничего
не мог выкрикнуть. Все смотрел, не отрываясь, туда, где сквозь метавшиеся
черные тени виднелись пламеневшие неподвижные лица кариатид. Слезы медленно
сползали по синеватым щекам. Он не смахивал их и все смотрел да смотрел.
Раз только он мотнул головой, когда Эльпит тронул за плечо и сказал
хрипло:
- Ну, что уж больше... Едем, Борис Самойлович. Простудитесь. Едем.
Но Христи еще раз качнул головой.
- Поезжайте... Я сейчас.
Эльпит утонул среди теней, среди факелов, шлепая по распустившемуся
снегу, пробираясь к извозчику. Христи остался, только перевел взгляд на
бледневшее небо, на котором колыхался, распластавшись, жаркий оранжевый
зверь...
...На зверя смотрела и Пыляева Аннушка. С заглушенными вздохами и
стонами бежала она тихими снежными переулками, и лицо у нее от сажи и слез
как у ведьмы было.
То шептала чепуху какую-то:
- Засудят... Засудят, головушка горькая...
То всхлипывала.