"Михаил Булгаков. Великий канцлер" - читать интересную книгу автора

уже помянутый Воланд прощался с уважаемым директором, тут и явились эти
самые Чембакчи и Хустов и увезли Степу в Покровское.
И сегодняшний день был совершенно ясен. Увозимый Степа назначил
иностранному артисту свидание у себя в двенадцать часов. Иностранный артист
явился. Иностранный артист был встречен приходящей прислугой Грушей, которая
со свойственной всем приходящим прислугам откровенностью все и выложила
иностранному артисту: первое, что Михаил Александрович Берлиоз как вчера
ушел днем, так и не вернулся, но что вместо него приезжали двое и сделали
обыск, а что если артисту нужен не Берлиоз, а Степа, то этого Степу вчера
ночью привезли двое каких-то, которых она не знает, совершенно пьяным, так
что и до сих пор он лежит, как колода, так что она не знает, что с ним
делать, что и обед он не заказывал...
Тут иностранный артист послал ее в дорогой магазин, велел ей купить
водки, икры и грибов и даже льду, так что все оказалось понятным. И тем не
менее на Степу было страшно смотреть. Водка, лед, да... привезли пьяным,
да... Но самое основное - никакого контракта вчера Степа не заключал, и
никакого иностранного артиста не видел.
- Покажите контракт, - сказал Степа.
Тут у Степы в глазах позеленело, и было это даже похуже похмелья. Он
узнал свою лихую подпись... увидел слова... неустойка... 1000 долларов...
буде... Словом, он, Степа, вчера заключил действительно контракт с
иностранным фокусником - господином Азазелло Воланд. И господин Азазелло
Воланд, что было видно из косой надписи на контракте, деньги получил.
"Буде? .. " - подумал Степа.
Убедил ли его представленный контракт? Нет. Степе могли сунуть в нос
любую бумагу, самый бесспорный документ, и все-таки Степа, умирая, под
присягой мог показать, что никакого контракта он не подписывал и иностранца
вчера он не видел.
У Степы закружилась голова.
- Одну минуту, я извиняюсь... - сказал Степа и выскочил из спальни.
- Груня! - рявкнул он. Но Груни не было.
- Берлиоз! - крикнул Степа.
На половине Берлиоза никто не отозвался.
В передней у двери Степа привычно в полутьме повертел номер на телефоне
и услышал, как резкий и наглый голос раздраженно крикнул в ухо:
- Да! ..
- Римский? - спросил Степа и трубка захрипела. - Римский, вот что...
Как дела... - Степа побагровел от затруднения, - вот чего... Этот тут
пришел, этот фокусник Вол...
- Не беспокойтесь, - уверила трубка, - афиши будут к вечеру...
- Ну, всего, - ответил Степа и повесил трубку. Повесив, сжал голову
руками и в серьезной тревоге застыл. Штука была скверная. У Степы начались
тяжкие провалы в памяти. И водка была тут ни при чем. Можно забыть то, что
было после водки, но до нее? Однако в передней задерживаться долго было
неудобно. Гость ждал. Как ни мутилось в голове у Степы, план действий он
составил, пока дошел до спальни: он решил признать контракт и от всего мира
скрыть свою невероятную забывчивость. Вообще... Тут Степа вдруг прыгнул
назад. С половины Берлиоза, приоткрыв лапой дверь, вышел черный кот, но
таких размеров, что Степа побледнел. Кот был немногим меньше приличной
свиньи. Одновременно с явлением подозрительного кота слух и зрение Степы