"Кир Булычев. Петух кричит с опозданием ("Зоя Платоновна" #1)" - читать интересную книгу автора

Горький - с поправкой, правда, на время и специальность. Я всегда старалась
хорошо делать то, что начинала делать. Я была хорошим шофером: повесить бы
сейчас на себя мои сержантские медали и ордена - всех бы, наверное, в этой
деревне перещеголяла. Я была хорошим историком и, наверное, ушла бы в науку,
если бы не дети. Много вы знаете школьных учителей, у которых около сорока
публикаций? Я стала хорошим фотографом. Вторая премия на биеннале в
Лиссабоне что-то значит? Или репортаж об извержении на Камчатке в журнале
"Советский Союз"? А ведь делала ту серию уже на пенсии. Я знаю, что это
пустые слова: "шестьдесят -еще не возраст". Это возраст, и солидный. Просто
я еще свою норму не пробежала. И бегу дальше. А люди, которые состарились
рано, считают мои годы и придумывают черт знает что про нестандартную
бабушку.
Но когда перевозчик Симоненко подозревал меня в тайном сотрудничестве с
прокуратурой, он тоже не совсем ошибался. Всем людям свойственно упражнять
ум в попытках решить ту или иную тайну. В зависимости от склонности натуры и
энергии. Мне же свойственно - и не раз это в жизни случалось - воспринимать
тайну как личный вызов. Наверное, это от любви к истории, которая, в
сущности, сплошная тайна, потому что большинство людей, которые историю так
или иначе делали, старались либо скрыть от окружающих истинные мотивы своих
действий, либо таили сами поступки. Как только мы начинаем брать на веру тот
слой истории, что лежит на поверхности, то почти наверняка обрекаем себя на
неверное ее понимание. А к тому же что такое история? Все. И убийство в
Сараеве, и восстание Уота Тайлера, и подмена петуха в маленькой деревне на
зауральской реке. Просто некоторые исторические факты то по недоразумению,
то по своей необычности, а то и потому, что много людей об этом знают,
становятся достоянием широкой гласности. Другие -нет. Й никто не узнает
никогда, почему же понадобилось подменять петуха бабе Ксене, у которой в
деревне наверняка нет ни одного врага, и эта страница истории останется
такой же таинственной, как история Железной маски или пропажа Янтарной
комнаты. И это неправильно. Настоящий историк не должен пренебрегать малыми
проявлениями исторического процесса. Тем более что бывшей шоферше и бывшей
учительнице Зое Платоновне Загорской уже приходилось в жизни несколько раз
сталкиваться с тайнами, которые либо казались неразрешимыми, либо
представлялись не стоящими внимания. Но все эти тайны имели общее свойство -
разгадка их могла помочь душевному спокойствию или благу каких-то хороших
людей. И тогда Зоя Платоновна принимала вызов, поднимала брошенную судьбой
перчатку и, полагая себя именно историком, а не детективом, благополучно
доводила до конца расследование. И в общем, если не изменяет память,
провалов не случалось. Нет, не случалось...
На свиноферме все оказалось так, как Зоя предполагала. Серафима стояла
при свиноматке в лучшем своем платье, сохраненном со школьного выпускного
вечера, в самодельной прическе, напоминавшей шляпку гриба-сморчка, и на
таких высоких каблуках, что переход в них от дома до свинофермы должен бы
приравниваться к победе в марафонском беге на Олимпиаде. Вернее всего, туфли
Серафима принесла в руке.
Серафима поглядела на Зою Платоновну прозрачными голубыми глазами, к
сожалению, обведенными на два пальца тушью, и сказала:
- А я уж разнадеялась.
Свиноматка была так поражена видом любимой свинарки, что отказывалась
кормить детей, а замерла у загородки, разинув рыло и часто моргая. Особенно