"Сергей Булыга. Окрайя ("Черная сага" #3)" - читать интересную книгу автора

А безымянным лечь - это у них считается хуже всего. Потому что
безымянных нельзя поднимать, безымянные так и лежат на земле, пока их не
склюют чайки или не сожрут крабы.
Но мы не легли безымянными, а мы дошли до моря! Правда, сперва дошел
Лузай, а уже после я. Я же был тогда слишком гневен и поэтому долго не мог
сразить врага, а все теснил его, теснил, уже даже загнал в воду - и только
там уже достал! А после окунул меч в прибрежную пену, вымыл его, утер,
вложил в ножны, повернулся к кормчему и сказал:
- Я - Айга, пришлый йонс.
- А я - Гуннард Медный Язык, - ответил кормчий. - Вот мой корабль.
Всходи! И ты тоже всходи! - это он сказал уже Лузаю.
И мы взошли. И пировали с ними. Но уже в полдень сели к веслам. Гуннард
командовал: "Р-раз! Р-раз!" - и мы гребли. Уключины скрипели, хлопал парус.
Волны толкались в борт, шипели. Ветер свистел...
И выл Хвакир! Я это очень ясно слышал. А когда волна подбрасывала нас
особенно высоко и становился виден берег, я резко вставал и смотрел...
Но Хвакира не видел - только слышал: он выл и выл и выл. Так воют
только по покойникам. И этот вой не придавал мне радости.
Зато Лузай, который и на этот раз опять его не слышал, был весел и раз
за разом повторял, что он очень рад тому, что не остался в Ярлграде, а пошел
вместе со мной. И он говорил еще много другого, тоже, как он думал,
радостного, но я плохо помню те его слова, потому что я их не слушал - я
слушал только Хвакира. Но море шумело все громче и громче, и вскоре я мог
слышать только море.
Потом день кончился и начало темнеть. Тогда мы убрали парус, заложили
весла, поели солонины, выпили вина - и все заснули. Только один я тогда не
спал. Мне чудился Хвакир - как будто он пришел ко мне, лег мне на грудь, и
давит меня, давит, давит! Но от него было тепло, и вскоре я тоже заснул.
А утром мы опять взялись грести. Гребли весь день. И еще один день. А
потом еще один. И еще. А море было совсем тихое и небо было такое же чистое,
в нем не было ни облаков, ни птиц. Гуннард был весел, говорил:
- Как бы это не сглазить! Вот бы еще хоть один день такой же выдался.
Ну, и еще!
И как он попросил, так и было: только на девятый день к нам прилетела
птица - ворон. Ворон был осторожен - он парил довольно высоко и все
высматривал, высматривал.
- Считает нас! - так говорили про это йонсы. - Амун, стреляй!
Амун стрелял. Он был у них первым стрелком, и, говорили, это оттого,
что он свое правое веко заложил Винну. Он и действительно очень ловко держал
лук и, как я это понимаю, совершенно верно целился, и вовремя пускал
стрелы... но они все почему-то уходили мимо. Значит, это просто был недобрый
знак! И, значит, как только ворон нас пересчитает, он улетит к Хозяину,
расскажет, сколько нас, где нас искать, и тогда уже Хозяин - Морской
Вепрь! - примчится к нам и протаранит нас клыками, проломит борт, корабль
начнет тонуть, мы станем прыгать в воду, и вот тут-то он и попирует, и
полакомится нами! Вот о чем все они тогда думали, мне Ольми про такое
рассказывал. Поэтому я встал и попросил:
- Давайте, я попробую.
Вначале они просто удивленно молчали. А потом они стали надо мной
насмехаться. Но я не отвечал на их насмешки, а только еще раз сказал, чтобы