"Игорь Бунич. Быль беспредела, или Синдром Николая II " - читать интересную книгу автора

фактически сразу после окончания МГИМО (Московского института международных
отношений). Отец его, Степан Агафонович, был отставным подполковником
погранвойск, всю жизнь мотался по разным границам и лишь после ухода в
отставку осел в Москве. Двухкомнатную квартиру получил с трудом, как ветеран
войны, и не без помощи своих друзей в Главном Управлении погранвойск КГБ
СССР. Разумеется, связей отца было недостаточно, чтобы устроить сына в столь
элитарное и престижное заведение, как МГИМО, но помог случай. Как-то
повстречал Степан Агафонович своего старого знакомца, с которым еще до войны
служил на афганской границе Куманин был тогда лейтенантом, а тот - рядовым
пограничником, призванным откуда-то из Зауралья. Время было тяжелое,
смутное. Огромные территории Средней Азии контролировались мобильными
конными группировками таджиков, туркмен, узбеков, афганцев и персов, которых
всех вместе было принято называть "басмачами". Ежедневно случались стычки,
перестрелки, переговоры, вперемежку с взаимными обманами. Однажды на горной
дороге Куманин вместе с этим пограничником попал в засаду. Коней убили, а
пограничник был тяжело ранен. Тащил его Куманин на себе двое суток, сам чуть
не умер от жажды, но дотащил товарища до заставы. Тот истекал кровью, и все
думали, что конец близок. Никого, впрочем, это особенно тогда не волновало.
Гибли каждый день. Своя жизнь стоила копейку, а чужая - и того меньше.
Но удалось доставить парня в госпиталь, где его поставили на ноги, а
потом отправили куда-то учиться по системе НКВД. Так вышел он в большие
начальники. Как-то после войны на одном торжественном собрании по поводу
очередной годовщины органов ВЧК увидел его Степан Агафонович в президиуме.
Был тот в штатском, но сидел между двумя генерал-лейтенантами. Куманина,
хоть и видел, но не признал. Сам Куманин за долгие годы службы выработал
привычку начальству без особой нужды о себе не напоминать, а тем более не
кланяться. Потому и полковника не получил, хотя три года перед уходом на
пенсию находился на полковничьей должности - замначальника политотдела
пограничного округа.
Снова встретиться со старым знакомым довелось через много лет, когда
Степан Агафонович, будучи уже в отставке, шел по улице Горького в Москве,
одетый по полной форме. Формой этой он гордился и часто ее надевал, выезжая
из "спального" района в центр столицы. Неожиданно кто-то его громко окликнул
по фамилии. Куманин с удивлением оглянулся и снова услышал свою фамилию,
произнесенную из полуоткрытого окна черной "Волги", притулившейся у тротуара
в том месте, где стоянка машин была категорически запрещена.
Узнал он старого сослуживца сразу. Подсел в машину. Вспомнили
совместную службу на границе. Больше вспоминать было нечего, да и не
положено.
Знакомый спросил, не нуждается ли Куманин в чем-либо?
Он мог бы посодействовать, помочь, скажем, с жилплощадью, с пенсией или
путевочку куда-нибудь.
Степан Агафонович отказался: все вроде есть, а жадным он никогда не
был. Заговорили о детях, согласились, что молодежь нынче пошла не та.
Младший сын Куманина, Сергей, как раз в этом году школу заканчивал, и Степан
Агафонович пожаловался, что не хочет сын категорически идти по стопам отца,
т.е. поступать в пограничное училище. Впрочем, и в любое другое тоже.
Покачали сокрушенно седеющими головами, но тут выяснилось, что старый
знакомый Куманина ныне проректор МГИМО по науке. Сам предложил: "Пусть твой
Сережа возьмет путевку в райкоме комсомола, а об остальном я позабочусь".