"Анатолий Бурак. Оружие возмездия " - читать интересную книгу автора

нападению. Видимо, при аресте обыск произвели небрежно и у того остался нож.
Что, несомненно, показывает особую хитрость и изощрённость Шварцкопфа, так
как перед водворением под замок, его ещё раз досматривали мои люди". - Тут
пишущий на секунду задумался, стоит ли посвящать начальство в такие не очень
важные подробности. Но, вспомнив, что в нынешней Германии за действиями
каждого наблюдают сотни глаз, тяжко вздохнул и оставил всё как есть.
Честность - лучшая политика. - "Перерезав охраннику горло, убийца завладел
автоматом и, переодевшись в форму жертвы, двинулся в сторону выхода.
Проявивший беспечность постовой был оглушён сильным ударом в область
затылка, после чего преступник так же нанёс ему две ножевые раны в шею.
Но, ускользнуть с вверенной мне гарнизонной гауптвахты невозможно.
Караул, дежуривший на улице, проявил бдительность и, увидев показавшегося в
дверях беглеца, приказал сдаться. В ответ на неповиновение и попытку
скрыться, оба автоматчика открыли огонь, что привело к вполне закономерному
летальному исходу: Шварцкопф, в которого попало около двадцати пуль (точнее
покажет вскрытие) был убит. Соответствующий протокол я составил
незамедлительно. Тело поместили в морг. Пострадавшим от колотых ран оказана
медицинская помощь, и оба госпитализированы".
Оберлейтенант отложил перо, и устало потёр лицо. Происшедшее тяжким
грузом легло на его, совершенно не подготовленные к дальнейшему повороту
событий плечи. Страх заслужить репутацию сумасшедшего отчаянно боролся с
поистине немецкой пунктуальностью и верой во всепобеждающую силу, называемую
лаконичным словом "орнунг".
Порядок должен соблюдаться неукоснительно. Но, поскольку случившееся не
укладывалось в привычные рамки, он просто не знал, как поступить. Довериться
равнодушной бумаге, с лёгкостью могущей оказаться свидетелем его умственной
несостоятельности, офицер не рискнул. А, потому, промучившись почти час,
наконец, снял трубку телефона и попросил связать с Берлином. В такой
ситуации, совет знающего человека очень даже не повредит. А двоюродный кузен
Отто, до войны получивший диплом врача и служивший под началом самого
Менгеле, в его глазах был весьма компетентным человеком. Во всяком случае,
не таким растерянным профаном, каким чувствовал себя он сам.


Крови двух доноров вполне хватило, чтобы полностью восстановиться за
каких-то пару часов. Но холод морозильной камеры затормозил регенерационные
процессы и Ганс невольно погрузился в кому. Впрочем, это продолжалось не
долго. С самого утра, прибыл патологоанатом и, выдвинув носилки из бокса,
мнимый труп переложили на каталку.
Времени, пока доставили на исцарапанный и погнутый анатомический стол,
оказалось достаточно, чтобы раны затянулись. Тело дёргалось в конвульсивных
судорогах, отторгая инородные предметы. Посеревшие санитары кинулись вон, и
лишь пожилой доктор, готовящий скальпель и надевающий хирургические перчатки
ничего не замечал.
Он отдал этой профессии много лет. И находился в добром душевном
здравии только потому, что свято соблюдал обязательный ритуал. Вот и сейчас,
приступая к рутинному вскрытию, для начала достал из шкафа колбу со спиртом
и, наполнив мензурку, поднёс к губам. Вполне оправившийся к тому времени
Ганс молнией метнулся к вожделённой плоти. Но провидение и на этот раз было
не на его стороне.