"Якоб Бургиу. За тридевять земель..." - читать интересную книгу автора

пылкое сердце протяжным вздохом.
Отец, бывало, тоже насвистывал от радости, глядя на нас: ведь мы
продолжали род Чубарэ со всем что ни есть в нем красивого и высокого. Отец
носил шляпу гордо, на самой макушке, молодецки сдвигая тулью набекрень. Он
хотел, чтобы его глаза, а значит, и душа были видны каждому и чтобы каждый
мог прочитать в них, что это от него, от отца, взялась вся наша детская
слава, что это он, а не кто другой, научил нас словам и звонким напевам
колядок. Но когда он услышал мамины вздохи и понял, какие ворота колядки
открывают нам, в какие дали зовут со двора, вся его радость угасла. Он
посуровел, даже лицом потемнел и, не поднимаясь с присбы, на которой правил
в то утро сапы, заговорил с мамой так горячо, что шляпа свалилась с его
головы.
- О земле учи их заботиться! О земле!... Слышишь, женщина?! - Тут его
тяжелый взгляд остановился на нас. - Дурь эту выбросьте из головы, не то
ремнем ее из вас выбью! Коли все в скоморохи подадутся, кто ходить будет за
землей, которую бог и государство на совесть нам выдали? Кто, если не я, и
не мой сын, и не внук мой?... Плохо дело, женщина! Скудеет племя плугарей!
Все бегут учиться, а возвращаются немногие. Да и те, что возвращаются, тоже
не засидятся в селе, и попробуй не предложи им тут же портфель и кресло. Вы
что же хотите? Чтобы земля сорняками заросла, запустела, а?!
Гнев отца смутил нас. Вроде был он по-своему прав, и мама тоже
по-своему права. И мы не знали, что сказать. Если взять его сторону,
обидится мама. Если станем защищать мамину мечту, отец еще больше
рассердится. Мы чуть не заплакали от неумения свести небо с землей. К
счастью, мама сумела найти слова мира.
- Не бранись, отец: они еще малы, ты напугаешь их. Пусть дети растут в
покое, с песней и шуткой, а там уж мы сумеем найти им место. Как-нибудь
рассудим... Да и что кипятиться без толку? Знаешь ведь, так заведено на
земле от начала дней: одни сеют и пашут, другие поют и пляшут... Ведь и тебя
твой отец посылал в город учиться музыке!
- Посылать-то посылал, а потом... велел вернуться домой.
- Эй, припомни-ка! Ничего он тебе не велел. Ты сам удрал, по своей
воле! - Тут мама торжествующе засмеялась и подмигнула нам: все равно,
дескать, выходит стрижено, а не брито.
Злосчастное бегство отца прочь от городского ученья ведомо было всему
селу, даже и мы знали о том понаслышке. А лучше всех помнил, как было дело,
сам отец, потому как ему крепко досталось тогда от деда. Старик исполосовал
его вожжами, хотел вернуть к книжкам. Но отец как вцепился ногтями и сердцем
в борозду, да так и терпел, пока дед не выбился из сил и плюнул на это дело.
Земля помогла отцу снести боль и с годами залечила раны, но и поныне, если
придет кому на память тот случай, отец смущается: не оттого, что получил
выволочку, а оттого, что так крепко любит землю.
- Будь по-твоему, жена, - говорит он вполголоса, - Пусть еще
подрастут... пусть их... - И, подобрав из пыли шляпу, со вздохом надвигает
ее на глаза.
Годы летели, как праздники, - мы и оглянуться не успевали. Летом отец и
мама отрабатывали нормы на холме, а осенью гуляли на свадьбах и крестинах;
без них ни одно празднество не обходилось. Люди говорили: позовешь Якоба
Чубарэ - музыки не надо. Есть у отца такой дар - заговорит, запоет и уведет
тебя песней или сказкой за тридевять земель, в тридесятое царство... И еще