"Денис Бурхаев. Другая химия " - читать интересную книгу автора

на то, что если сейчас кто-нибудь из них рыпнется в мою сторону, то я буду
резать. Но опять-таки то ли судьба, то ли еще что-то меня спасло, что ни
разу меня даже не ударили. Меня попытались психологически задавать, но мне
удалось это разрулить, я сказал, что подам в ментуру. Разговор был долгий, и
я опоздал на урок. Потом я даже узнал, что эта компания доила как минимум
двух человек из нашего класса.


* * *

Мою маман и тетку беспокоило лишь то, чтобы я учился, и не было троек.
По поводу всего остального касательно меня им было целиком и полностью до
узды! Им было наплевать на то, что половина школы была настроена против
меня. Они не знали, что я хожу в школу с ножом. Они даже не подозревали о
том, что у подрастающего мальчика могут быть такие проблемы. Когда это все
достигло апогея, я сделал самодельные гранаты из сифонных баллонов и ходил с
ними в школу.
В школе меня жестоко прессовали сверстники. Я был не просто мальчиком
для битья, я им огрызался, и этим еще больше бесил. Я вызывал у них такую
антипатию, потому что считал их за говно. В принципе, как я уже потом
анализировал - это были обычные, нормальные ребята. Казалось бы, дружи и
общайся! Но у меня к ним было примерно такое же отвращение, какое испытывают
какие-нибудь металлисты к реперам или наоборот. Как к людям второго сорта. Я
считал, что они дерьмо.
Я сам ребенок из псевдоинтеллигентной семьи. Мать учила, что драться
нельзя, а те, кто курит и пьет - те хулиганы, козлы и гандоны. Те, кто так
делал, вызывали у меня негатив. Все это было "прошито" в подкорку. Я не
мыслил тогда своими мыслями. Я мыслил словами матери. И это вызывало
бессознательный конфликт со сверстниками. Плюс ко всему я их еще и боялся,
потому что подсознательно были прошиты программы о том, что "они хулиганы,
которые могут обидеть". У меня была смесь ненависти и страха. Причем ярко
заметная и выраженная. Плюс ко всему этому я был нахрапистым и дерзким на
язык пареньком. Никаких друзей у меня, разумеется, не было. Были лишь
приятели.
Мать постоянно была на измене:
- Ах, ребенок пошел на улицу! Ах, его там научат плохому!
У нас во дворе был парень Сережа, с которым мы учились материться. У
нас была такая игра. Мы заходили за дом и начинали развивать этот вербальный
навык. Он материл меня, потом я начинал материть его. Вот в таком дружеском
формате мы и обучались.
Этот Сережа очень рано начал курить. Он, и такие как он, вызывали
большой страх и тремор конечностей у моих родителей. Если мальчик со
спичками - то у них случался чуть ли не обморок!
К слову сказать, я был не один такой запуганный ребенок.
Тогда я любил баловаться спичками. Мы жгли костры. У нас была игра
"Вьетнам". Из каких-то коробок строились домики на песке. Брались
полиэтиленовые мешки, которые капают, когда их подожжешь. И мы начинали ими
размахивать, представляя, что мы американские бомбардировщики над деревнями
Вьетнама. Это было такое простое детское увлечение. Никаких взрывчаток тогда
еще не было. Это были первые пиротехнические зачатки.