"Сергей Буркатовский. Черепаший галоп или Титановые звезды маршала Каманина" - читать интересную книгу автора

невиданные - 600 секунд непрерывной работы. Каждый серийный двигатель после
изготовления должен был отработать на стенде 240 секунд и только после
переборки и диагностики мог был отправлен заказчику. Новые двигатели
получили новые имена - НК-33 и НК-433 соответственно. Двигатели были готовы
почти одновременно - к марту 70-го. Первый же экземпляр тридцать третьего
отработал тестовый прогон, был перебран, вновь поставлен на стенд... и
отработал 862 секунды до разрушения. Четырехкамерный после подобной
процедуры выдержал 723 секунды. Вплоть до декабря 93-го ни одной аварии РН
по вине двигателей этого семейства не произошло. Видимо, лимит неудач был
выбран.

Первый успешный старт "двадцать первой" (естественно, ее быстро
переименовали в "очко") состоялся 29 апреля 1970 года. Второй и третий - в
течение месяца. Опыт разработки стартовых комплексов позволил сократить цикл
подготовки до недели.
К этому времени в конструкцию тяжелого варианта внесли дополнительные
изменения - ускорители ставили парами с углом 60 градусов внутри пары -
освободили место для навески в дальнейшем еще двух. Чуть ли не дивизия
инженерных войск копалась на недостроенных стартах "Н-1" на Байконуре. Еще
дивизия строила по 2 старта для легкого и среднего варианта.

Тем временем Челомей, так и не допущенный до "большой" лунной темы,
брал реванш в других областях. После майского "гола престижа" "Луны-16"
Бабакин и Лавочкин разогнались не на шутку. Челомей обеспечивал вывод
автоматов на отлетные траектории и присматривался к геостационару. В 69 году
были запущены 12 "протонов" - 2 к Марсу, 4 - к Луне, 3 - с безликими
"Космосами", которым вместо номеров вполне можно было бы навесить погоны, и
2 - с "Космосами" "постфактум" - добрая советская традиция маскировать
неудачные запуски за завесой секретности. Еще одна ракета взорвалась на
участке выведения.
Спускаемые аппараты "Марсов" достигли поверхности, но "Марс-2" замолчал
сразу, а "Марс-3" за 20 секунд активной работы успел передать несколько
строк панорамы, разобрать что-либо на которых, впрочем, было нереально.
А на Луне за успехом "Луны-16" последовал еще один успех. В ноябре того
же года "Луна-17" доставила на поверхность самоходную лабораторию -
"Луноход". Восьмиколесная кастрюлька ползала по поверхности, транслировала
лунные пейзажи и данные о свойствах лунного грунта, магнитного поля и так
далее. Машинка отработала почти год и очень нравилась детям и членам
Политбюро. И даже авария "Луны-18" не испортила им предновогоднего
настроения. А вот Каманину ситуация нравилась не очень. На 12 запусков -
всего 4 ("Луна-16, "Луноход" и два военных "Космоса") безусловных успеха.
Еще два успеха условных ("Марс-3" и третий вояка). Т.е. процентов сорок. И
минимум в половине случаев подводила электроника. Наука - ладно, а ну война?
После совещаний с Устиновым электронщики были отданы Каманину на
растерзание. Военная приемка мало того, что зверствовала, так еще и вводила
в КБ и на производстве свои армейские порядки. Разработка, производство и
контроль качества регламентировались так, что устав гарнизонной и караульной
службы казался милой сказочкой для детского чтения. Взращенные на
"Понедельнике" "не просто программисты, а хорошие программисты", равно как и
магистры-электронщики, плакали горючими слезами, материли "сапогов", пищали,