"Вадим Бурлак. Тайны русской Америки (фрагмент)" - читать интересную книгу автора

Мы поднялись по уцепившейся за крутой холм шаткой деревянной лестнице и
остановились у двухэтажного здания. Таких много в селе Никольском.
- Ну вот и наш гранд-отель, - сказал Михаил и кивнул на ближайший дом.
Над одним из трех подъездов большими буквами гордо красовались два
слова: "Гостиница "Чайка"".

Первая ночь на острове Беринга

Маленькая комнатка в гостинице. В окна ломится ветер с океана. Ночь. На
рейде, недалеко от берега, замерло судно.
Туман за окном то собирался в тяжелые клубы, то превращался в капли
моросящего дождя. В разрывах тумана сверкающими тропинками разбежались по
воде судовые огни.
Мне жаль людей, которых не притягивают эти огни, тех, кто не слышит их
музыки.
Во многих гаванях мира я видел огни стоящих на рейде тружеников морей.
В их сиянии кроется какая-то тайна. В них загадки океанов, дальних стран,
неведомых земель. Они - братья отраженным в море звездам.
Не спится. Из репродуктора доносится тихий голос: "В Москве сейчас 15
часов, в Красноярске - 19, Иркутске - 20, Хабаровске - 22, Южно-Сахалинске -
23, в Петропавловске-Камчатском - полночь". Девять часов разницы с Москвой.
Бессонница... В который раз раскрываю книгу Свена Вакселя, славного
сподвижника командора. Неистовый, энергичный лейтенант возглавил экспедицию
в самую трудную для нее годину, во время болезни и после смерти Беринга.
"... В нашей команде оказалось теперь столько больных, что у меня не
осталось почти никого, кто бы мог помочь в управлении судном.
Паруса к этому времени износились до такой степени, что я всякий раз
опасался, как бы их не унесло порывом ветра. Заменить же их другими, за
отсутствием людей, я не имел возможности. Матросов, которые должны были
держать вахту у штурвала, приводили туда другие больные товарищи, из числа
тех, которые были способны еще немного двигаться..."
Ветер за окном гостиницы усиливался. Того и гляди, высадит стекла.
Наверное, и тогда, осенью 1741 года, был такой же ветер, набатом гремел
океан. Только не было этой уютной гостиницы, электрического фонаря за окном,
тихой песни из репродуктора.
"... Матросы усаживались на скамейку около штурвала, где им и
приходилось, в меру своих сил, нести рулевую вахту. Когда же вахтенный
оказывался уже не в состоянии сидеть, то другому матросу, находившемуся в
таком же состоянии, приходилось его сменять у штурвала..."
Лишь поздно ночью я смог оторваться от книги. Выключил свет. Завтра
рано вставать. А в эту ночь ко мне в гости придут, гремя сапогами, суровые
первопроходцы, будут вспоминать страшную осень 1741 года, и Свен Ваксель
простуженным голосом продолжит свой печальный рассказ...
"... Сам я тоже с большим трудом передвигался по палубе, и то только
держась за какие-нибудь предметы...
Я не мог ставить много парусов, так как в случае необходимости не было
людей, которые могли бы их снова убрать. И при всем том стояла поздняя
осень, октябрь, ноябрь с сильными бурями, длинными темными ночами, со
снегом, крупой и дождем..."