"А.М.Буровский. Самая страшная русская трагедия. Правда о Гражданской войне" - читать интересную книгу автора

комиссии "Союза защиты Учредительного собрания" Ф. Онипко через своих
агентов узнал маршруты движения и распорядок дня Ленина и главы Питерской ЧК
Урицкого. Он предлагал похитить их или убить.
ЦК решительно отвергает эту идею. Тогда Онипко предлагает: поддержим
мирную, но вооруженную демонстрацию воинских частей в поддержку
Учредительного собрания! ЦК на это глубокомысленно отвечает, что ссора
социалистов и революционеров на руку только реакции и буржуазии.
Несмотря на прямой запрет и угрозы, рабочие вышли на демонстрацию.
Подчеркиваю красным карандашом: РАБОЧИЕ. Кадетов больше нет. Интеллигенция
запугана или истреблена. К Таврическому дворцу идут рабочие Выборгской
стороны и Васильевского острова. В самой крупной колонне было не менее 60
тысяч человек.
На углу Литейного и Невского демонстранты были встречены пулеметным и
винтовочным огнем (как раз примерно там, где началась перестрелка с
большевистской демонстрацией 4 июля 1917 года). По официальным данным, было
убито 9 и ранено 20 человек, из которых потом умер один. Данные явно
занижены, уже в тот же день называли цифру - порядка 100 убитых. По поводу
этих событий М. Горький написал статью: "9 января - 5 января".
Пролетарский-то он писатель пролетарский, а вот, бывало, большевиков и не
слушался.
У Таврического все же собралась огромная толпа, в несколько тысяч
человек, с лозунгами "Да здравствует Учредительное собрание!". Эту толпу
разгоняли прикладами и дубинками.
Только к 16 часам Ленину доложили, что город полностью контролируется
верными отрядами. И только тогда он велел начинать заседание.

"Караул устал..."

По старейшей парламентской традиции заседание Учредительного собрания
должен был открыть старейший депутат. Им оказался эсер С.П. Швецов, участник
еще "Народной воли".
Не успел он подняться на трибуну, как раздался визг, вой, матерщина,
улюлюканье, хохот. Едва он заговорил, из зала полетели вопли "долой" и
"самозванец". Вопли сменились хриплым воем без слов, матерной руганью,
пением непристойных частушек.
Так "развлекались" многие депутаты-большевики, но главное не в них...
Для "охраны" депутатов Бонч-Бруевич провел в зал отряд в 200
матросов-анархистов во главе с А.Г. Железняковым по кличкам "Железный" и
"Железняк". Матросы заранее были пьяны и продолжали добавлять прямо в зале.
Они шумно хлебали спирт, грызли огурцы, в голос разговаривали. Они
расхаживали по залу и время от времени выразительно клацали затворами
винтовок, наводили стволы на скамьи небольшевистских депутатов. При
появлении на трибуне всех "не своих" они начинали пронзительно орать и
материться.
В зале была и "публика"! Зрителей было около 500, и все они попали в
зал по пропускам, которые подписывал лично начальник ЧК Урицкий. Эти орали и
выли еще более целенаправленно.
"Это была бесновавшаяся, потерявшая человеческий облик и разум толпа.
Весь левый сектор являл собой зрелище бесноватых, сорвавшихся с цепи. Не то
сумасшедший дом, не то цирк или зверинец..."[21]