"Уильям С.Берроуз. Интерзона" - читать интересную книгу автора

света, подобно опалу. В голосе Роя была мужественная ласковость,
ласковость, которой обладают только сильные мира сего: "Тебе херово от
того, что ты пнул этого раздолбая, да?
На тебе свет клином не сошелся, Билл. Я найду себе другого напарника."
Рой надел шляпу и начал уходить. Он остановился, держась за ручку двери, и
обернулся.
"Это, конечно, не мое дело, Билл. Но у тебя же денег на жизнь хватит.
Почему ты просто не завяжешь?" Он вышел, не дожидаясь, пока Ли ответит.
Ли был не в настроении заканчивать письмо. Он надел пальто и вышел на
узкую, бессолнечную улицу.
Аптекарь заметил Ли, стоящего в дверях лавки. Лавка эта была около
восьми футов шириной, бутылки и коробки расставлены вдоль стен. Аптекарь
улыбнулся и поднял палец.
"Одну?" спросил он по-английски.
Ли кивнул, обводя взглядом бутылки и коробки. Аптекарь передал ему
коробку ампул, не заворачивая. Ли сказал: "Спасибо."
Он пошел прочь, сквозь улицу, по обе стороны которой был базар. Товары
переполняли эту улицу, и Ли уворачивался от посуды, мисок, подносов с
гребешками, карандашами, мыльницами. Вереница ослов, груженых древесным
углем, перегородила ему дорогу. Он прошел мимо женщины без носа, с черным
шрамом на лице, тело завернуто в грязный и грубый розовый шелк. Ли шел
быстро, виляя из стороны в сторону, просачиваясь между людьми. Он достиг
солнечных аллей внешней Мадины.
Прогулка по Танжеру напоминала падение, ныряние в темные шахты улиц с
натыканием на углы и пороги. Он миновал слепца, сидящего на солнышке у
одной из дверей.
Слепец был довольно молод, с бахромой белокурой бороды. Он сидел с
протянутой рукой, рубашка раcстегнута, и видна была гладкая, ухоженная
плоть и неглубокие, неподвижные складки на животе. Он сидел там весь день,
каждый день.
Ли свернул на свою улицу, и ветерок с моря охладил пот на его тощем
теле. Он всунул ключ в скважину и открыл дверь плечом.
Он перетянул себе вену и всадил иглу в гноящийся нарыв. Кровь винтом
брызнула в шприц - в те дни он пользовался обычным шприцем. Указательным
пальцем он нажал на поршень. Неуловимая ласка потекла по его венам. Он
бросил взгляд на дешевый будильник на столе у кровати: четыре часа. Его
мальчик приходил в восемь.
Времени достаточно для того, чтобы отучить Эвклида от его геометрии.
Ли ходил по комнате. "Мне надо завязать," повторял он снова и снова,
ощущая тяжесть джанка в своих клетках. Он пережил момент паники. Крик
отчаяния скрутил его тело: "Мне надо убираться отсюда! Мне надо сделать
передышку!"
Как только эти слова вылетели, он вспомнил, чьи это слова: братья
Эспозито-Бешеные Псы, арестованные за ограбление с убийством, отделенные
от электрического стула лишь маленьким промежутком времени и некоторыми
формальностями, прошептали эти слова в подслушивающие устройства,
установленные у их кроватей в тюремной камере.
Он сел за пишущую машинку, зевнул и сделал несколько заметок на
отдельном листке бумаги. Ли зачастую тратил на одно письмо по многу часов.
Он бросил карандаш и уставился в стену с лицом пустым и мечтательным,