"Уильям Берроуз. Призрачный шанс" - читать интересную книгу автора

После трех дней на море, не найдя следов экспедиционных сил и не
получив известий от местных моряков, у которых он справлялся, Миссьон
догадался, что вся история с осадой была придумана, чтобы выманить его из
поселка. Он повернул назад, но задержанный сильными ветрами, прибыл в
Либертацию лишь восемь дней спустя.
Из бухты он увидел на месте поселка выжженные развалины, не осталось
ничего, лишь запах гари и смерти. Миссьон направился вглубь острова, больной
страх в желудке. Он прошел по пепелищу и двинулся в джунгли к каменной
постройке.
Арка была взорвана на куски, разорванные корни, как сломанные руки,
оплетали кладку и валуны. Миссьон услышал слабый прерывистый стон: Призрак
лежал, придавленный тяжелым камнем. Он отбросил камень, взял умирающего
лемура на руки, понимая, что Призрак ждал его. Лемур медленно погладил его
лапой по лицу с грустным, слабым стоном. Лапа упала. Миссьон знал, что шанс,
который выпадает только раз в сто шестьдесят миллионов лет, навсегда
потерян.
Вход... старая пленка... тусклый, зернистый взрыв... жалобная лапка
тянется к лицу... Он знает, что я на расстоянии ста шестидесяти миллионов
лет... Разорванные корни, как сломанные руки... печальный, слабый стон.
Эта скорбь способна убить, но Капитан Миссьон - солдат. Он не сдастся
врагу. Мучительно изогнувшись, скорбь вынашивает проклятие <Помните пещеру,
содержавшую все вымершие болезни, Семь Казней Египетских: Волосы, Хуи, Поты,
таящиеся в человеческом шаблоне? Шаблон расколот, и все эпидемии времени
освобождены.>.
Он перельет свою скорбь в раскаленную вспышку ненависти и призовет
проклятие на все Советы, всех мартинов на земле, на всех их прислужников,
подпевал и последователей:
- Я залью их кровью Христа!
Христос вернулся из четырехдневного скитания в пустыне, отвергнув
искушения Сатаны.
Он стоит в мастерской своего отца. Комната и все предметы в ней кажутся
незнакомыми, и он не чувствует, что вернулся домой. Пользовался ли он
когда-то этими рубанками, пилами, молотками, мастерил ли стулья, столы и
шкафы?
Вот кусок грубого дерева в тисках. Он берет рубанок. Он знает, что этот
инструмент служит, чтобы смягчать грубое дерево, придавать ему форму. На
секунду он ощущает вибрацию, исходящую от инструмента в его руке,
исчезающую, как следы сна, оставляющую мертвую тяжесть в пальцах. Он кладет
руку на дерево, а другой делает острый рывок, пытаясь срезать сук.
Рубанок отскакивает от сучка и впивается ему в левую руку между большим
и указательным пальцами. Глубокий порез, но он не чувствует боли, словно
рука сама сделана из дерева. Он смотрит на нее недоверчиво. Кровь,
вытекающая из раны, не красная, а бледная, желто-зеленая, издающая вонь
аммиачного разложения, как протухшая моча, вонь человеческого пребывания на
земле. Там, где кровь попала на грубое дерево, она проедает его, как
кислота, размывая злобную обезьянью морду, вырезанную в ненависти, гневе и
отчаянии.
Он трогает рану правой рукой, и рана срастается, исчезает от
прикосновения. Даже шрама не остается.