"Уильям Берроуз. Призрачный шанс" - читать интересную книгу автора

и золотым обрезом. "Призрачные лемуры Мадагаскара". Птичье перо... Чайка,
ныряющая за мусором... кильватеры бесчисленных кораблей. Перо Великой Птицы,
что жила здесь когда-то, и Священное Озеро в двух днях пешком к востоку, где
Священному Крокодилу каждый год приносят в жертву тёлку. Миссьон размышлял,
есть ли еще похожие каменные строения на острове...
Где?
Буханка хлеба... вода... кувшин... гусь, привязанный к шесту. Смотреть
из одного конца острова в другой глазами Ящерицы-Меняющей-Цвет. Миссьон не
знал, почему он испуган вопросами, кружащимися у него в голове, но это был
приятный испуг.
Где?
Тростник... буханка хлеба... Птица кружит в небе. Женщина ощипывает
птицу, достает буханку из печи. Разрыв между диким, безвременным, свободным
и прирученным, привязанным ко времени, привязанным, точно гусь, вечно
негодующий на свою привязь.
Строение, о котором Миссьон думал постоянно, могли воздвигнуть только в
эпоху, когда Разрыв расширился до Бездны.
Понятие вопроса - это тростник и вода. Знак вопроса гаснет в тростнике
и воде. Вопроса не существует.
Странные существа сложили эти камни вместе. Миссьон не мог их ясно
разглядеть, только руки, словно серые веревки. Он ощущал необъятную
сложность непривычной работы. Камни слишком тяжелы для рук и тел этих
существ. Но по какой-то причине они должны завершить строительство.
Зачем?
Нет причины.
Призрак шевелился рядом с Миссьоном, распространяя сладкий запах
тамаринда. Несмотря на предупреждение Бабучи, капитан Миссьон знал, что
должен научиться большему.
Он зажег свечу, высыпал изрядную дозу кристаллов индри в ладонь,
проглотил, выпил кружку воды. Почти мгновенно он вспомнил призрачную
гориллу, странное похожее на свинью существо и лемура-оленя.
Миссьон прилег рядом с Призраком. Он не был уверен, что хочет увидеть
то, что покажет ему индри, понимая, что зрелище будет невыносимо печальным.
Он смотрел сквозь нависшие корни, пока ночь впитывала остатки света, как
огромная черная губка.
Так он лежал в полумраке, обняв лемура. Зверек подвинулся ближе,
протянул лапу к его лицу. Маленькие мышиные лемуры выскользнули из-под
корней, из ниш и дупел древнего дерева и, попискивая, прыгали по комнате,
гоняясь за насекомыми. Хвосты метались над головами, большие пылающие уши,
тонкие, как бумага, откликались на каждый звук, а широкие прозрачные глаза
высматривали добычу на стенах и полу. Они делали так миллионы лет. Мечущийся
хвост, дрожащие уши отмечали поступь столетий.
Пока свет впитывался в губку ночи, Миссьон мог смотреть во всех
направлениях на многие мили: тропические леса на побережье, горы и
кустарники в глубине острова, засушливые южные районы, где лемуры прыгали
среди высоких колючих кактусов-дидиерий. Они прыгали, скакали и
странствовали по земле задолго до того, как на острове появился первый
человек, до того, как первый человек появился на земле, до начала времени.
Старая иллюстрированная книга с золотым обрезом, папиросная бумага
поверх каждого рисунка... "Призрачные лемуры Мадагаскара", золотое тиснение.