"Эдгар Берроуз. Тарзан (сборник рассказов) (fb2)" - читать интересную книгу автора (Берроуз Эдгар Райс)

V САФАРИ

То, что лейтенант Сесил Джайлз-Бертон уцелел в своих бесцельных странствиях по джунглям, явилось одним из тех чудес, которые изредка случаются в Африке. Черный континент, враждебный по отношению к чужакам, пощадил этого человека. И участок нити судьбы, которая косвенно связывала его с болтливой девицей в далеком Чикаго, еще не успел обагриться кровью.

Бертон дважды сталкивался со львами. На удачу всякий раз поблизости оказывалось дерево, и он залезал наверх. Один из этих львов был страшно голоден и вышел на охоту. Зверь в течение целого дня продержал Бертона на дереве. Лейтенант думал, что умрет от жажды.

Но в конце концов терпение изголодавшегося льва истощилось, и он отправился на поиски более легкой добычи.

Из-за второго льва Бертон волновался напрасно. Зверь набил свой желудок и не обратил бы внимания даже на жирную зебру, свое любимое лакомство. Но Бертон, в отличие от Тарзана, не умел различать разницу между голодным и сытым львом. Подобно большинству людей, не знакомых с жизнью джунглей, он был убежден, что все львы — людоеды и истребляют всякое живое существо, попадающееся им на глаза.

Основной проблемой Бертона было добывание пропитания. Он быстро терял в весе. Он ел разные странные вещи, вроде саранчи, и вскоре понял, что голодный человек станет есть все.

Быстро проходили дни, а он все еще искал Бангали, однако искал в неверном направлении.

Одежда его истрепалась, висела лохмотьями. Волосы и борода отросли. Но отвага осталась, Худой, как щепка, он продолжал надеяться.

Однажды утром он сидел на склоне холма, глядя вниз на маленькую равнину. За время вынужденного пребывания в джунглях слух его обострился, и теперь он неожиданно услышал звуки, идущие с верхнего края долины. Он повернул голову и увидел… людей.

Люди! Живые существа! Первые, которых он увидел за все эти долгие дни! Сердце лейтенанта бешено заколотилось, готовое выскочить из исхудалой груди. Первым его порывом было вскочить и побежать к ним с громкими криками радости. Но он тут же сдержался. Африка приучила его к бдительности. И вместо того, чтобы броситься вниз, он спрятался в кустах и стал наблюдать. Опрометчивого шага он не сделает.

Люди шли длинной вереницей. Когда они подошли поближе, он увидел на некоторых из них солнцезащитные шлемы. Основная же масса была одета минимально. Он отметил про себя, что те, на ком было меньше всего одежды, тащили на себе самые тяжелые грузы.

Лейтенант догадался, что перед ним участники сафари — белые и черные люди.

Больше он не колебался и ринулся вниз к ним навстречу.

Колонну возглавляли местный проводник и группа белых. Среди белых были две женщины. За ними следовала длинная вереница носильщиков и аскари.

— Хелло! Хелло! — выкрикнул Бертон прерывающимся голосом. На глазах у него навертывались слезы, дыхание перехватило, и он шаткой походкой двинулся к ним с распростертыми руками.

Сафари остановилось, дожидаясь его приближения. Ответных криков приветствия не последовало. Бертон замедлил шаг. К нему отчасти вернулась обычная английская сдержанность. Ему показалось странным отсутствие приветливости с их стороны.

— Какой ужас! — вскричала одна из женщин, совсем молоденькая, увидев его потрепанный вид. Но возглас этот был продиктован не столько жалостью, сколько невежливой несдержанностью при виде его внешности, напоминающей огородное пугало.

Лейтенант Бертон напрягся, и его потрескавшиеся губы искривились улыбкой, в которой читалась горечь. Разве так встречают соплеменники человека, попавшего в беду? Глядя на девушку, лейтенант Бертон негромко произнес:

— Мне жаль, леди Барбара, что ваше изумление, вызванное моими грязными лохмотьями, не позволило вам увидеть, что носит их человеческое существо.

Девушка ошеломленно уставилась на него. На ее лице вспыхнул румянец.

— Вы разве меня знаете? — недоверчиво спросила она.

— И весьма хорошо. Вы — леди Барбара Рамсгейт. А этот джентльмен — или я ошибаюсь, используя это слово? — ваш брат. Лорд Джон. Остальных я не знаю.

— Наверное, до него дошли слухи о нашем сафари, — вмешался один из путешественников. — Поэтому он и знает имена. Ну, приятель, что же приключилось? Полагаю, вы отстали от своего сафари, заблудились, изголодались и хотели бы присоединиться к нашему сафари. Вы не первый покинутый, которого мы подобрали…

— Прекрати, Голт, — прервал его Джон Рамсгейт рассерженным тоном. — Пусть сам все расскажет.

Лейтенант Бертон покачал головой, пронзая обоих мужчин по очереди испепеляющим взглядом.

— Такие же снобы в Африке, как и в Лондоне, — мягко сказал он. — Любой из ваших носильщиков, повстречайся я ему в такой ситуации, не стал бы задавать вопросов, а дал бы еды и воды, даже если бы ему пришлось поделиться последним из того, что у него есть.

Голт открыл рот, готовый возмущенно возразить, но девушка остановила его. У нее был сконфуженный вид.

— Простите, — сказала она. — Нам всем пришлось несладко и боюсь, что наш внешний лоск местами пообтерся, и обнаружилось, что мы не так добры, как нам это кажется. Я немедленно прикажу принести вам воды и еды.

— Теперь уже не к спеху, — произнес Бертон. — Сперва я отвечу на ваши невысказанные вопросы. Я совершал перелет из Лондона в Кейптаун, но пришлось сделать вынужденную посадку. С того времени я пытаюсь выбраться из джунглей, — мне нужно попасть в Бангали. Вы — первые встреченные мною люди. Разрешите представиться. Моя фамилия Бертон. Лейтенант Сесил Джайлз-Бертон, британские ВВС.

— Но это невероятно! — воскликнула леди Барбара. — Не может быть.

— Бертона мы знали, — сказал лорд Джон. — Вы на него нисколько не похожи.

— В этом нужно винить Африку. Я думаю, если вглядеться повнимательнее, то вы узнаете гостя, приглашенного вами на уик-энд в замок Рамсгейт.

И лорд Джон, вглядевшись повнимательнее, наконец пробормотал:

— Бог мой, ну да, — и протянул руку. — Примите мои извинения, старина.

Бертон не принял протянутой руки. Плечи его поникли. Ему стало стыдно за этих людей.

— Эту руку, что вы сейчас предлагаете лейтенанту Бертону, следовало бы протянуть заблудившемуся незнакомцу, — тихо произнес он. — Боюсь, что не смогу пожать ее искренне.

— Он прав, — обратился лорд Джон к своей сестре, и та послушно кивнула. — Мы страшно сожалеем, Бертон. Вы окажете мне очень большую честь, если примете мою руку.

Бертон пожал руку лорду Джону, и все повеселели. Леди Барбара представила лейтенанта стоявшему рядом с ней человеку — Дункану Тренту.

После еды Бертон познакомился с остальными членами сафари. Среди участников был высокий широкоплечий человек, которого звали м-р Романов, и именно Романов сообщил Бертону потрясшую его весть, что до Бангали не менее двухсот миль. Романов рассказал ему об этом, пока его брил камердинер Пьер. Очевидно, этот русский эмигрант путешествовал с помпой.

Далее Бертон узнал, что это сафари на самом деле состоит из двух сафари.

— Мы встретились с сафари Романова две недели тому назад, и поскольку все шли в одном направлении — на Бангали, то и объединились. Разница лишь в том, что сафари Романова охотится с ружьями, а мы охотимся с фотокамерами.

— Глупая идея, — сказал Трент, который, как видно, положил глаз на леди Барбару. — Джон вполне мог отправиться в зоопарк и сделать свои дурацкие снимки там, вместо того чтобы забираться в эту глушь и служить кормом для насекомых.

Бертону также стало известно, что Джеральд Голт, человек, который отнесся к нему с таким презрением, являлся проводником Романова. В сафари участвовал еще один русский — Сергей Годенский, профессиональный фотограф.

Внимание Бертона привлекли два других белых человека. Это были те самые подобранные в джунглях, о которых уже упоминалось. Их звали Смит и Питерсон. Они рассказали историю о том, что их бросили местные проводники.

— Они что-то не веселы, — заметил Бертон.

— И к тому же отлынивают от поручаемых им дел, — недовольно буркнул Джон Рамсгейт. — Бертон, вы не станете винить нас так сильно за наше поведение, когда поближе познакомитесь с этим весьма своеобразным сафари. Человек Романова, Голт, держит себя высокомерно, со всеми саркастичен. Все его ненавидят. Пьер и мой камердинер Томлин влюблены в Вайолет, прислугу Барбары. И, сдается мне, что Годенский и Романов терпеть не могут друг друга. В общем, я бы не назвал нас очень дружной семейкой.

После обеда подали кофе и сигареты. Бертон растянулся на земле и сделал глубокую затяжку.

— Подумать только, — произнес он, — что всего лишь утром я умирал от голода. Никогда нельзя знать, что тебе уготовила судьба.

Он неосознанно похлопал себя по сердцу, где под рубашкой хранились чертежи изобретения Хораса Брауна.

— Может, и хорошо, что нам не дано заглянуть в будущее, — сказала леди Барбара.

Прошли дни. Бертон сильно привязался к Джону Рамсгейту, а особенно — к Барбаре. Дункан Трент пребывал в хмуром настроении. В Бертоне он видел соперника.

Затем начались неприятности из-за прислуги, Вайолет, когда Годенский полез к ней с приставаниями, которые она недвусмысленно отвергла. Бертон, случайно оказавшийся поблизости, свалил Годенского ударом с ног. Годенский, вне себя от злости, выхватил нож. Неожиданно подошла леди Барбара. Годенский убрал нож и сердито ушел.

— Вы нажили себе врага, — предупредила Барбара. Бертон пожал плечами. Он уже пережил столько всего, что врагом больше, врагом меньше — не имело значения.

Но нажил он более, чем одного врага. К нему заявился Трент и недвусмысленно посоветовал ему держаться подальше от леди Барбары.

— Мне кажется, леди Барбара сама в состоянии выбрать себе общество по своему усмотрению, — тихо произнес Бертон.

Привлеченный разговором, из палатки вышел Томлин. На его глазах Трент ударил Бертона, а Бертон послал Трента в нокдаун.

— Отправляйтесь к себе в палатку и поостыньте, — бросил Бертон Тренту и пошел в свою палатку.

На следующее утро Рамсгейт уведомил Годенского, что по прибытии в Бангали не будет нуждаться в его услугах. Все остальные старались не замечать Годенского, даже двое приставших к сафари — Смит и Питер-сон, и он шел целый день в одиночестве, лелея свою злобу. Колонну замыкал Дункан Трент, мрачный и нелюдимый.

Настроение у людей явно упало, и длинный переход под немилосердно палящим солнцем не смог успокоить расстроенные нервы членов сафари. Носильщики едва плелись, и Голту приходилось постоянно бегать взад-вперед вдоль строя, осыпая их руганью и бранью. В итоге он вышел из себя и ударом свалил одного из носильщиков на землю. Когда тот поднялся, Голт повторил свое действие, и человек снова упал. Шедший поблизости Бертон вмешался.

— Прекратите, — приказал он.

— А вам какое, черт побери, до этого дело? Я отвечаю за это сафари, — огрызнулся Голт.

— Мне все равно, за чье сафари вы отвечаете. Не смейте издеваться над людьми.

Голт замахнулся. Бертон блокировал удар, и в следующий миг сокрушительный ответный удар левой в челюсть послал Голта на землю. Для Бертона это оказалось третьей дракой с того момента, как он присоединился к сафари. Три нокдауна — трое врагов.

— Простите, Рамсгейт, — сказал позже Бертон. — Похоже, что я порчу со всеми отношения.

— Вы поступили совершенно правильно, — одобрил его Рамсгейт.

— Боюсь, что теперь вы заполучили настоящего врага, Сесил, — сказала леди Барбара. — Насколько мне известно, у Голта весьма дурная репутация.

— Еще один враг — это уже не имеет никакого значения. Завтра мы будем в Бангали.

Они еще несколько минут побеседовали и затем, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по палаткам. Бертон был счастлив, как никогда ранее. Завтра он увидит отца. Завтра он выполнит задание. И он был влюблен. Над лагерем, охраняемым сонным аскари, опустилась безмятежная тишина. Вдалеке раздался рык охотящегося льва, и часовой подбросил дрова в костер.