"Год 50-й: Расти из пепла" - читать интересную книгу автора (Коростелев Василий)

Глава 5

Марат принял нас после обеда в большой комнате его нового, крепкого, одноэтажного кирпичного дома, в воздухе еще витал запах вкусной пищи. Это был человек средних лет, с лунообразным лицом и узкими щелочками вместо глаз. Сидя в высоком богатом кресле за большим столом, он с интересом разглядывал нас, садиться не предлагал, а просто спросил:

– Ну и кто вы будете, гуси-лебеди? И о каком таком вопросе жизни и смерти пел доктор?

– Ну, если по порядку, – начал я, – мы представители нескольких поселений юго-восточного тракта, лично я хозяин села Степаново. А от моего имени будет говорить мой старший товарищ Юрий.

– Ух, ты, как официально, – съязвил Марат.

– Ну, говори… Юрий.

– Марат, ваш конкурент Паук затевает полномасштабную военную операцию по захвату власти во всем Полисе, пока у него было такое же вооружение, как и в других группировках, соблюдался хоть какой-то паритет, теперь мы располагаем сведениями, что в течении трех недель он получит оружие качественно отличающееся от вашего, после чего начнет операцию по захвату власти в городе.

– От кого получит, и откуда эти сведения?

– Его рейдеры нашли небольшой арсенал, рядом с нашей территорией, – не моргнув глазом, врал Юра, – и по выходу на тракт у них произошло боевое столкновение с нашими дружинниками, в результате часть рейдеров отступила, но нам удалось захватить их командира, ну и попытали малого, что они в наших краях забыли…

– Кто был старший рейдеров? – резко бросил Марат.

– Да какой – то Макинтош, что ли? Собственно его имя нас не интересовало.

– А место, место схрона вы знаете?

– Только приблизительно, бедняга не выдержал пыток, но мы знаем направление и время, когда они будут перевозить оружие.

– Да… Все же Паук может перенести время выемки оружия, почему, кстати они его сразу не забрали? – спросил Марат.

– Не на что грузить было, взяли просто образцы…

– Да вы мне не сказали, какое это оружие?

Мы с Юрой переглянулись и я ответил:

– Точно не знаем, но гранатометы, мины и крупнокалиберные пулеметы с боеприпасами там точно есть.

Марат встал, прошелся по комнате и, как будто только заметив, что мы стоим, пригласил:

– Да вы садитесь, ребята, чего стоять, наверное, не обедали сегодня, сейчас организуем. Эй, Мустафа, принеси гостям перекусить что-нибудь с кухни.

Через несколько минут на столе стояли кувшин с вином, сыр, белый хлеб и рубленное копченое мясо в кишках – колбаса называется, такое я ел впервые, когда домой приеду, расскажу тестю, может бабы сообразят, как ее делать.

Меж тем Марат ходил по комнате, нетерпеливо дожидаясь, когда мы насытимся, поэтому обед получился скомканным.

– Ну что, наелись? – обрадовано сказал Марат, когда мы отодвинули тарелки.

– Так вот, – продолжал он, – Паук может перенести дату выемки оружия, так – как знает, что его старший из рейдеров попал в плен. И поэтому, – но я перебил старшого довольно невежливо, но что с меня взять, я деревенский:

– Он пошлет людей вовремя, потому, что при захвате Макинтош был ранен в голову по касательной, кровищи было много, он был без сознания и рейдеры сочли старшего мертвым (вот вру! – даже не краснею).

– Так какая вам от меня нужна помощь? – спросил глава группировки.

– Тридцать бойцов через двадцать пять дней понадобятся, лучше встретится в тридцати верстах, не доезжая Ярмарки на юго-восточном тракте, – четко так ответил, ай да я молодца!

– И еще, Паук теперь от нас не отстанет, да и вам он мешает, поэтому, когда достанем оружие, наше участие в операции по уничтожению Паука обязательно, у меня к нему личная месть.

– Да, парень, амбиции у тебя не соответствуют возрасту, но будь по твоему, это и в моих интересах, – сказал прощаясь с нами Марат.

– Интересно, и как мы эту кашу расхлебывать будем? – спросил Митька, когда наша троица отъехала от особняка на приличное расстояние.

– Не боись, главное, что переговоры прошли нормально, но как врали! Даже не сбились ни разу, наша задача теперь не пустить бойцов в поселения, и не отдать группировкам основного арсенала, и это главное на сегодняшний момент.

Мой монолог прервал Юра прозаичным вопросом, где будем ночевать.

– Как где? Еды мы закупили на дорогу, даже с излишком, поедем ночевать к бродягам. Думаю, доктор не настолько гостеприимен, чтобы запускать на ночь малознакомых сельчан в свое уютное гнездышко…

Вечерело, когда наша повозка остановилась у основания трех обломков гигантских труб, именно они служили ориентиром места обитания бродяг. Действительно, нашли пристанище отщепенцев довольно быстро, бродяги сидели у кострища и уныло помешивали угли, в которых запекалась картошка. У костра сидели только три человека.

– Эй, голута, (ст. русское – безземельный), здоровы были, а куда четвертого подевали? Съели что ль?

– Не мы, – уныло прохрипел сапер, и уточнил:

– Не мы, а собаки. Только вчера хвалился, с собаками мы по очереди друг друга, вот его очередь и настала.

– Ну что ж, бродяги, жизнь такая, помянуть покойничка бы нужно.

– А есть? – спросил с робкой надеждой старик.

– А то… Митька, доставай вино, да и харч тоже. Юра, а ты кружечку-то не протягивай, тебе еще в первую половину ночи сон наш охранять…

Ночь была теплой, легкий ветерок носил в воздухе цементную пыль, легкий шум и потрескивание слышались со всех сторон.

– Что это шуршит так? – спросил я старика.

– А… шум… так это стены «разговаривают», когда ветер поднимается. Старые они, песок из бетона осыпается, вот они и потрескивают.

Вообще-то жутковато, как будто тысячи мелких животных цокали коготками по камню.

– Ну что, старик, не передумал ехать с нами?

– Нет, Степа, лучше помереть, глотнув последний раз ключевой водицы, почуять запах весенней листвы в лесу. Вот ребята, мои товарищи, они другой жизни, как в городе, не видали и боятся перемен, а по мне лучше помереть в лесу, на природе, чем в глотках собачьей стаи, в цементной пыли города.

– Но, но, старик, – шутливо погрозил я, – ты помирать сразу не моги, ты как сапер нам еще очень даже нужен.

Я встал, подошел к телеге, в которой лежал Юра и, умостившись рядом, спросил:

– Вот ты говорил, что мы видели только самую малую часть Полиса, а мы проехали от кольцевой до Рогожской заставы никак не менее пятнадцати верст, и по твоим словам, вокруг насколько было видно, простиралась территория Марата, а у Паука она, говорят, еще больше. И как с пятьюстами дружинниками он может контролировать такую огромную территорию?

– А ему больше бойцов и не надо, они перемещаются по территории, и собирают дань по определенным дням с каждого ремесленника, на пять тысяч работников и пятьсот бойцов много, это Паук для отпора конкурентам такую армию сколотил, а уж начнутся боевые действия, то будь уверен, он еще пятьсот под ружье поставит. Просто в обычное время работяги, которых он доит, не в состоянии прокормить больше пятисот человек, а Паук не дурак, если его дружина отберет последнее у работяг, то они или разбегутся от него к конкурентам, или с голоду помрут. Кто тогда на него работать будет?

– А какие производства имеются в городе?

– Ну, так просто не скажешь, велосипедов видел в городе много, вот есть несколько мастерских по ремонту велосипедов, кузницы есть, полотняная фабрика… Там бабы на ручных станках полотно и ткани выделывают, но это на окраине, вода нужна боле менее чистая, для производства некоторых тканей. Есть трактиры и три постоялых двора рядом с рынком, пороховой заводик… был. Ветряная мельница есть, да всего вот так с ходу не перечислишь…

– Я женщин и детей почти не видел на улицах, что не рожают или баб мало?

– Почему нет? Есть, просто дома сидят, в крайнем случае, при дворе под присмотром дежурного развлекаются. А на улице, тем более в вечернее время не появляются, украсть могут и в соседний район продать, пойди потом попробуй разыскать, самого в рабы определят, одно время банды «диких» тем промышляли, но народ быстро разобрался, и теперь дальше своего двора бабы и не выглядывают, ладно иди спать, Степ, а то я тебя на смену не добужусь…

К полудню выбрались из пригорода Полиса и свежая зелень деревьев веселила душу, Ворон даже шаг прибавил, понимая, что возвращается в родные края, дед, сидя на телеге вдыхал свежий воздухи, даже помолодел немного, вот отмыть бы его, ничего доберемся до первой речушки и займемся стариком, а то он и мыться, наверное, разучился.

Чтобы не перетруждать Ворона, мы по очереди (ну кроме деда) соскакивали с телеги и шли – бежали, пока не наступала очередь напарника.

Всеми мыслями я был уже дома. «Как там моя Настена? Не прислал ли Паук очередной отряд?» Мне было страшно об этом думать. То, что Ефимыч деятельно готовится к обороне, я не сомневался, но все же он не воин. С рейдерами ходил, это да, но главным в отряде был мой отец, и он брал в рейд своего друга и кое-кого из хуторских для тяжелой работы, да и лишний ствол в дороге не мешал… Против головорезов Паука Ефимыч не потянет, прошлый раз нам просто повезло, смогли застать рейдеров СБ врасплох, когда они были полностью открыты и практически не мобильны. Надо побыстрей подготовится к рейду и добраться до Арсенала. Если все же Паук ударит раньше чем через три недели, то нам конец.

Мои мысли прервал Юра. Слегка задыхающийся после пробежки рядом с Вороном, он спросил:

– Как думаешь, Марат нам поверил?

– Нет, конечно, но возможность насолить Пауку на чужой территории его греет, ну и если половина из сказанного правда, а так оно и есть, перехватить куш у соседа, и в конечном итоге захватить территорию Паука очень уж соблазнительно. Что он потеряет? В конечном итоге тридцать бойцов, это если мы засланные Пауком, но ведь доктор своей жопой поручился за нас, иначе Марат нас и не принял бы. И заканчивая разговор, я соскочил с телеги, сменяя запыхавшегося Митьку…

У поворота на поселок, из кустов выскользнула Рыжая Соня – единственная женщина – охотник в нашей округе.

– Постойте, ребята, я вас проведу, мы тут новых ловушек наставили…

И наша компания километра полтора осторожно передвигалась, подчас в обход по лесу, с трудом пробираясь меж деревьев и вездесущего кустарника. Зато потом Ворон пошел ходкой рысью, чуял окончание дороги, предвкушая, наверное, хороший отдых и вкусное сено в уютном стойле…

Уже под вечер, на третий день с момента выезда из Полиса, наконец, показалась хуторская околица. Заслышав шум повозки, из общинной избы, стоящей на краю села, вышел Ефимыч, и обрадовано распахнув руки, подошел, обнял меня крепко.

– Ну, молодец сынок, живой вернулся, – и, повернувшись к остальным, приобнимал и похлопывал по плечу каждого, даже незнакомого ему, слегка отмытого старика – сапера (раз с нами, то тоже удостоен).

– Все потом, а сейчас организуем баню. Ну-ка, Федька, пойди, узнай, кто сегодня по очереди топит баню?

– Так у вас и топиться, – заявил белобрысый пацан. – Ваша жена с утра к нам за дровами приходила.

– Да? Надо же, совсем заработался на пользу опчества – озадаченно сказал Ефимыч.

И тут я забыл про присутствующих, – по улице, с распущенной гривой волос, стелящейся по ветру, раскрасневшаяся, летела моя красуля, ух ты… Как я ее прижал к себе!

– Степа, Степчик мой, живой вернулся, а я, как вы втроем уехали, ночами спала плохо, думала, как ты там в этом Проклятом Полисе, не поранили ли тебя, не убили ли, – бормотала она, уткнувшись мне в плечо.

– Ну ладно, разревелась, видишь, все хорошо – урезонивал ее Ефимыч, и вдруг как рявкнет:

– Баста! Хватит! Девка-баба, мужики с дороги, голодные, немытые, а она в слезы, а ну быстро матери помогать, стол собирать, чистую одежду готовьте… Настена виновато улыбнулась, крепко поцеловала меня в губы и, взметнув распущенными волосами, побежала во двор к матери.

– А ты, мил человек, кто будешь? – спросил староста у сапера.

Тот невразумительно замычал. Смена среды обитания его явно ошеломила, и он всю дорогу вел себя довольно странно. То мечтательно смотрел вдаль, то бормотал что-то себе под нос, поэтому за него ответил я:

– Сапер он, помнишь, Ефимыч, ты, когда говорил об оружии в хранилище, о минах упоминал, так вот он специалист по их установке.

– Ну ладно, все, все, пошли в баню, потом доскажешь.

Видимо сапер никогда не мылся в деревенской бане и начал процедуру с ополаскивания тела в горячей воде, круто намыливая и смывая грязь, впрочем, все правильно, до прогревания тела на полоке, он еще не созрел и после второй подачи воды на раскаленные камни печи с визгом выскочил в предбанник.

– Как бы самим лишних не подцепить, – озабоченно пробормотал Ефимыч, имея ввиду живность, дождем сыпавшуюся с нашего друга в процессе мойки.

– Ничего, он сейчас в предбанничке посидит, а когда мы попаримся, домоется, – сказал я, но украдкой все же оглядел себя, негоже к молодой жене, да с чужими вшами лезть. Юра с Митькой помалкивали, обмениваясь незначительными фразами, и не встревая в начинавшийся серьезный разговор.

– Ну, рассказывай, Степ, как съездили и кого ждать нам в гости на этот раз.

Я обстоятельно поведал тестю о нашей поездке, и предложил схему наших действий:

– В первую очередь, Ефимыч, надо к хранилищу ехать, но я слышал там дороги нет, топь сплошная?

– Дорога есть, но мы по ней не ездили, опасались совхозных, она как раз проходит через их земли, поэтому провели только разведку, прошли в обход с запада, через топь, чуть не перетопли.

– А как вы обнаружили схрон?

– Ну как, просто у твоего отца глаз приметливый, и увидев эту горушку, он заметил, что деревья там не приживаются, так пара сосенок кривых стояла. Вот он и подумал проверить, может там и не скальная порода, ведь сроду в тех местах скал не было кое как добрались, уж костерили мужики его, болотную грязь хлебая, зато когда ковырнули землю на полметра, обнаружился бетонный короб ну а потом, тихо, не спеша нашли вход, вот там пришлось повозиться, хорошо что твой отец в минном деле разбирался, вытащил десяток, расчищая проход, ну а потом ворота, это вообще сказка, пришлось одну противотанковую обезвреженную мину обратно настраивать, и подрывать дверь.

– А далеко это от нашего дома, если напрямки через село идти?

– Да дня четыре от села идти, на юго-запад, аккурат в сторону Степного, на лошадях и с телегами туда пустыми, может и за три доберемся.

– Ну ладно, давай домываться, и за стол.

– Ребята от еды отказались. Взяли перекусить с собой. И на телеге с запряженной в ней Соловой, отправились в ночь, к своим женам. Мы с Ефимычем пообещали быть завтра после обеда в селе, благо в рейд идти будет по пути. А потом у нас был вкусный ужин с домашними пирогами, копченым окороком, квашеной капустой и молодой редиской, ну и естественно рассыпчатой картошкой. Приняли, как полагается, по полкружечки первача и Сапер изрек:

– И чего мы все, придурки, в Полисе забыли? – видимо не понял пока, что крестьянствовать тоже не сладко, а может и понял, только уж очень его жизнь поменялась, и все воспринимается пока в «розовых тонах».

А потом я с моей ладушкой, все ускоряя шаг, направился к своему дому. А впереди нас ждала ночь, и я все не мог насытиться любовью и запахом влажного такого родного тела. И свет тускнеющего светильника, и стрекотание сверчка за печкой оставили след счастья на всю жизнь…

Утром я проснулся от ласкового прикосновения ее руки, она улыбалась и, дурачась, щекотала меня, а я взвизгивал, подыгрывая, и игра опять опрокинула нас в постель…

– Вставай, Степа, – ласково позвала она, подавая на стол завтрак. Так, а что, кстати, там, в смысле покушать? У-у… яишня с салом! Пироги матушкины разогрела, сметана, молоко. Вкуснотищяяя! А про подарок-то я забыл совсем! Выскочил в сени и, вернувшись, говорю:

– Вот, Настена, тебе из Полиса гостинец, – сказал и протянул деревянную резную шкатулку, Настя открыла ее, взглянула в зеркало внутри и тут в избе полились звуки музыки. Полонез Огинского называется мелодия, это мне Юра объяснил. Щемящие звуки полонеза, затопившие маленькую горницу, напомнили мне о том, что сейчас я опять расстанусь со своей женщиной.

Сказал, наверное, жалко улыбаясь:

– Ты, когда соскучишься обо мне, слушай эту музыку.

Ну, вот опять мы в пути, пять повозок двигаются цепочкой по бездорожью, в каждой повозке по вознице, дорогу прокладывает Ефимыч, за ним Юра, следом хуторские Петро и Костя Рябой, замыкаю обоз я со стариком Сапером в компании. После нашествия леммингов местность выглядит безжизненной, только молодая трава создает зеленый фон местности, прорезанной кое-где оврагами, да в небе залитым ярким солнечным светом парит одинокий ястреб. Встречный теплый ветер обдувает наши лица. Опустив вожжи, я расслабленно поглядываю по сторонам, голова занята мыслями о доме и о защите родного очага от городских разбойников. За старшего в обороне оставлен Митька. Сейчас он направился за реку, со стороны хутора, посмотреть и принять участие в установке ловушек. Для прикрытия хутора с северо-запада, по всем направлениям, откуда можно ожидать противника, посланы охотники, знающие местность, как собственный двор. Думаю, люди Паука не пойдут нахрапом на хутор, так что следует ожидать предварительной разведки, а вот она и послужит сигналом к полной боевой готовности. К этому времени мы обязаны освоить новое вооружение, и подготовиться к приему «гостей».

Внезапно в небе появились две точки, быстро увеличившиеся в размерах, вот это птички! Очередной сюрприз преподносит юго-запад. Заметив обоз, птицы целеустремленно сменили курс в нашу сторону. Громадная птаха с ходу пикировала на передовую повозку, другая делала разворот, заходя в тыл обоза. «Хорошая тактика», передергивая затвор автомата, успел подумать я, и сразу же выпустил короткую очередь в летящую тварь, следом загрохотали выстрелы с других повозок, но вроде пока не причинили птицам особого вреда, а только отогнали. Летучие твари, сделав разворот, описывали широкие круги вокруг обоза, так что достать их из автоматов было не вполне реально, но все же чувствовалось, попали мы в них, вон одна крыльями усиленно машет, кренит ее к земле.

Тут я вспомнил про винторез, отнятый у придорожных бандитов (почему-то я его захватил с собой, а не старую, добрую «тулку»).

Этот должен достать. Так, вот и патрончики с разрывными пулями предусмотрительно прикупленные в Полисе пригодились. Я тщательно прицелился, и тут птицы пошли на боевой разворот, прямо на нас, вторая атака! Выстрел, осечка, еще осечка, вот что значит старье. Третий выстрел угодил в летящую тварь, и она камнем рухнула перед передовой телегой, другая пошла на разворот, но следующим выстрелом я попал в нее, и она медленно спланировала на пригорок далеко по ходу движения обоза. Птичка была еще та…

Распластавшиеся крылья убитой твари уложились в девять моих шагов, нос длинный, острый, с мелкими зубами в клюве, оперенье серо-черного цвета, где каждое перо оказалось необычно прочным (клинок не пробивал покров, пробовали), поэтому и обычные пули почти не доставали до тела. Да, такая птичка могла доставить неприятности, но с людьми, кажется, еще не была знакома, поэтому и напали столь нагло. Вторая птица оказалась еще живой и яростно шипела, щелкала клювом, когда мы ее осматривали, впрочем не очень приближаясь… Добил я ее, не пожалев последний бронебойный патрон.

На ночь остановились в распадке между двумя холмами, ярко и высоко светил костер в безветренное небо. Воздух казался сегодня особенно прозрачным и звезды от этого выглядели очень большими. На костре обжаривались ломти копченой кабанятины, а в подвешенном на рогульках котелке медленно вскипал чай. Ефимыч, упершись взглядом в костер, о чем-то размышлял, Юра с Сапером обсуждали достоинства и недостатки каких-то взрывчатых веществ, а Костя с Петром свои домашние заботы. Из степи доносился голодный вой одинокого волка, и чего его понесло в степь, особенно сейчас после леммингового нашествия, все равно живности нет ни черта. Хотя, может найдет наших подбитых птичек.

Не желая больше молчать, спрашиваю:

– Юра, вот скажи, почему такие мутанты к нам лезут с юго-запада? У нас в лесу звери, как звери, а там… черт те что.

– К юго-западу во время катастрофы возможны были выбросы радиации, по-моему, чисто на запад отсюда находилась атомная станция, на Припяти. Вроде уже не функционировала, но возможно катастрофа спровоцировала ее взрыв. Вся гадость хлынула в реку, и затем вниз по течению заразила все окружающее пространство, во всяком случае, мне так кажется. Возможно, река Днепр изменила свое русло после взрыва электростанций, и вся гадость, пройдя по степи, вылилась в образовавшийся мировой океан. Мы еще не знаем даже своей территории, нет карт… Ну, меня, кажется, занесло, – сказал химик с виноватой улыбкой, – так вот радиация повлияла на окружающую среду и некоторые виды животных, такие, как эти птички или лемминги, в отсутствии людей, но при жесткой межвидовой борьбе за существование, мутировали до таких вот размеров. Возможно, эти твари и питались леммингами, но после исхода последних, когда пищи в степи стало меньше, полетели по их следам.

Юра задумчиво оглядел всю компанию, внимательно слушающую рассказчика и продолжил:

– Радиация воздействует на генный код живых организмов и бешено ускоряет эволюционные изменения в нем, из-за чего некоторые животные полностью вымирают, а некоторые приобретают дополнительную защиту от воздействия внешних факторов, например костяная броня у кабанов или зубы у этих милых птичек. При изобилии пищи эти твари смутировали до таких размеров, во втором или третьем поколении.

Юра замолчал, сделал глоток воды из своей фляжки, и тут Ефимыч осторожно так говорит:

– Молодец Юра, хорошо рассказал, только непонятно… ты уж в следующий раз по-нашему говори, по-крестьянски, можно даже на пальцах.

На следующий день Ефимычу уже пришлось искать сухие участки пути, так как топь подступала со всех сторон. Тесть пока уверенно выбирал дорогу, и колеса только по нижний край обода были запачканы грязью. Местность стала более унылой, покрытой какой-то бурой растительностью, прибавилось и комаров, но мы люди привычные, намазали лица и руки мазью, которую готовила бабка Алена – хуторская знахарка, она всех охотников в округе снабжала своим снадобьем. Так, что от комаров мы не страдали. В болоте жужжала, верещала и квакала всякая мелкая сволочь, но я думаю, водилась здесь и более крупная животина, – в одном месте полосу сухой земли пересекал мокрый след в виде непрерывной полосы полуметровой ширины, так что к болоту мы стали присматриваться внимательней.

Наконец, на третий день, ближе к вечеру, колонна повозок остановилась, я подошел к Ефимычу.

– Вот это место.

В вечерних сумерках впереди смутно чернела лысая горка, на которой почти не было ни деревьев, ни кустарника.

– Ну и как, сразу пойдем?

– Нет, впереди имеется небольшая площадка, там и переночуем, а как солнце привстанет, так сразу и доберемся до хранилища, сейчас идти – на мины нарваться можем, так что спешить не будем.