"История русской революции. Том II, часть 2" - читать интересную книгу автора (Троцкий Лев Давидович)

Историческая справка по вопросу теории «перманентной революции»

В приложении к 1-му тому «Истории» мы дали обширные извлечения из серии статей, написанных автором этого труда в марте 1917 года в Нью-Йорке, и из его позднейших полемических статей против профессора Покровского. В обоих случаях дело идет об анализе движущих сил русской, отчасти и международной революции. На оселке этого вопроса определялись в русском революционном лагере с начала столетия основные принципиальные группировки. По мере нарастания революционного прибоя они все больше приобретали программно-стратегический, а затем и непосредственно тактический характер. 1903–1906 годы являются периодом интенсивного формирования политических направлений в тогдашней русской социал-демократии. К этому времени относится наша работа «Итоги и перспективы». Она писалась частями и по разным поводам. Тюремное заключение с декабря 1905 года позволило автору более систематически изложить свои взгляды на характер русской революции и ее перспективы. В виде книги эта сводная работа появилась на русском языке в 1906 году. Чтобы печатаемые ниже извлечения из нее заняли в сознании читателя надлежащее место, напомним еще раз, что в 1904–1905 годах никто из русских марксистов не защищал и не выдвигал мысли о возможности построения социалистического общества в отдельной стране вообще, в России – в особенности. Эта концепция была впервые выдвинута в печати лишь двадцать лет спустя, осенью 1924 года lt;lt;Попытка задним числом открыть в двух строках статьи Ленина 1915 года утвердительный ответ на вопрос о «социализме в отдельной стране» представляет собою один из самых поразительных курьезов в богатой курьезами истории человеческих заблуждений. Об этом говорится в нашей критике программы Коминтерна (Die Internationale Revolution und die Kommunistische Internationale).gt;gt;. В период первой революции, как и в годы между двух революций, споры велись вокруг динамики буржуазной революции, а не вокруг шансов и возможностей революции социалистической. Все нынешние сторонники теории социализма в отдельной стране, без единого исключения, ограничивали в тот период перспективу русской революции буржуазно-демократической республикой и до апреля 1917 года считали невозможным не только построение национального социализма, но и завоевание власти пролетариатом России прежде, чем установится диктатура в более передовых странах.

Под «троцкизмом» понимали в период 1905–1917 годов ту революционную концепцию, согласно которой буржуазная революция в России не сможет разрешить свои задачи иначе, как поставив у власти пролетариат. Только с осени 1924 года под «троцкизмом» стали понимать концепцию, согласно которой русский пролетариат, став у власти, не сможет построить национальное социалистическое общество одними своими силами.

Для удобства читателя мы представим споры схематически, в форме диалога, где под инициалом Т фигурирует представитель «троцкистской» концепции, а под инициалом С один из тех русских «практиков», которые возглавляют сейчас советскую бюрократию.


1905–1917 годы

Т. Русская революция не сможет разрешить своих демократических задач, прежде всего аграрного вопроса, не поставив у власти рабочий класс.

С. Но ведь это означает диктатуру пролетариата?

Т. Бесспорно.

С. В отсталой России? Раньше, чем в передовых капиталистических странах?

Г. Именно так.

С. Но вы игнорируете русскую деревню, т. е. отсталое крестьянство, погрязающее в полукрепостничестве.

Т. Наоборот: только глубина аграрного вопроса и открывает непосредственную перспективу диктатуры пролетариата в России.

С. Вы отрицаете, следовательно, буржуазную революцию?

Т. Нет, я только пытаюсь показать, что ее динамика ведет к диктатуре пролетариата.

С. Но это значит, что Россия созрела для построения социализма?

Т. Нет, не значит. Историческое развитие не имеет столь планомерного и гармонического характера. Завоевание власти пролетариатом в отсталой России неотвратимо вытекает из соотношения сил в буржуазной революции. Какие дальнейшие экономические перспективы откроет диктатура пролетариата, это зависит от внутренних и мировых условий, при которых она установится. Самостоятельно Россия не может, разумеется, прийти к социализму. Но, открыв эру социалистических преобразований, она может дать толчок социалистическому развитию Европы и таким образом прийти к социализму на буксире передовых стран.


1917–1923 годы

С. Троцкий «еще до революции 1905 года выдвинул своеобразную и особенно знаменательную теперь теорию перманентной революции, утверждая, что буржуазная революция 1905 года непосредственно перейдет в социалистическую, являясь первой из ряда национальных революций» (из примечания к «Сочинениям» Ленина, изданным при его жизни).


1924–1932 годы

С. Итак, вы отрицаете, что наша революция может привести к социализму?

Т. Я по-прежнему считаю, что наша революция может и должна привести к социализму, приняв международный характер.

С. Вы не верите, следовательно, во внутренние силы русской революции?

Т. Это не мешало мне предвидеть и проповедовать диктатуру пролетариата, когда вы ее отвергали, как утопию.

С. Но вы отрицаете все же социалистическую революцию в России?

Г. До апреля 1917 года вы меня обвиняли в том, что я отрицаю буржуазную революцию. Секрет наших теоретических противоречий в том, что вы очень долго отставали от исторического процесса, а теперь пытаетесь его обогнать. В этом же, к слову сказать, и секрет ваших хозяйственных ошибок.

Читатель должен всегда иметь пред собою эти три исторических этапа в развитии революционных концепций в России, чтобы правильно оценить действительное содержание нынешней борьбы фракций и группировок в русском коммунизме.

Выдержки из статьи 1905 г. «Итоги и перспективы»


4. Революция и пролетариат

Пролетариат растет и крепнет вместе с ростом капитализма. В этом смысле развитие капитализма есть развитие пролетариата к диктатуре. Но день и час, когда власть перейдет в руки рабочего класса, зависит непосредственно не от уровня производительных сил, а от отношений классовой борьбы, от международной ситуации, наконец, от ряда субъективных моментов: традиции, инициативы, боевой готовности…

В стране, экономически более отсталой, пролетариат может оказаться у власти раньше, чем в стране капиталистически передовой…

Представление о какой-то автоматической зависимости пролетарской диктатуры от технических сил и средств страны представляет собою предрассудок упрощенного до крайности «экономического» материализма. С марксизмом такой взгляд не имеет ничего общего.

Русская революция создает, на наш взгляд, такие условия, при которых власть может (при победе революции должна) перейти в руки пролетариата, прежде чем политики буржуазного либерализма получат возможность в полном виде развернуть свой государственный гений.

Марксизм есть прежде всего метод анализа, – не анализа текстов, а анализа социальных отношений. Верно ли в применении к России, что слабость капиталистического либерализма непременно означает слабость рабочего движения?

Численность промышленного пролетариата, его концентрированность, его культурность, его политическое значение зависят, несомненно, от степени развития капиталистической индустрии. Но это зависимость не непосредственная. Между производительными силами страны и политическими силами ее классов в каждый данный момент пересекаются различные социально-политические факторы национального и интернационального характера, и они отклоняют и даже совершенно видоизменяют политическое выражение экономических отношений. Несмотря на то что производительные силы индустрии Соединенных Штатов в десять раз выше, чем у нас, политическая роль русского пролетариата, его влияние на политику несравненно выше, чем роль и значение американского пролетариата.


5. Пролетариат у власти и крестьянство

В случае решительной победы революции, власть переходит в руки класса, игравшего в борьбе руководящую роль, – другими словами, в руки пролетариата. Разумеется, скажем тут же, это вовсе не исключает вхождения в правительство революционных представителей непролетарских общественных групп… Весь вопрос в том, кто даст содержание правительственной политике, кто сплотит в ней однородное большинство? Одно дело, когда в рабочем по составу своего большинства правительстве участвуют представители демократических слоев народа, – другое дело, когда в определенном буржуазно-демократическом правительстве участвуют, в качестве более или менее почетных заложников, представители пролетариата.

Пролетариат не сможет упрочить свою власть, не расширив базы революции. Многие слои трудящейся массы, особенно в деревне, будут впервые вовлечены в революцию и получат политическую организацию лишь после того, как авангард революции, городской пролетариат, станет у государственного кормила.

…Характер наших социально-исторических отношений, который всю тяжесть буржуазной революции взваливает на плечи пролетариата, создаст для рабочего правительства не только громадные трудности, но, по крайней мере, в первый период его существования, даст ему также и неоценимые преимущества. Это скажется в отношениях пролетариата и крестьянства.

Русская революция не дает и еще долго не даст установиться какому-нибудь буржуазно-конституционному порядку, который мог бы разрешить самые примитивные задачи демократии… Вследствие этого судьба самых элементарных революционных интересов крестьянства – даже всего крестьянства, как сословия, – связывается с судьбой всей революции, т. е. с судьбой пролетариата. Пролетариат у власти предстанет пред крестьянством как класс-освободитель.

Но может быть, само крестьянство оттеснит пролетариат и займет его место? Это невозможно. Весь исторический опыт протестует против этого предположения. Он показывает, что крестьянство совершенно неспособно к самостоятельной политической роли.

Русская буржуазия сдает пролетариату все революционные позиции. Ей придется сдать и революционную гегемонию над крестьянством. При той ситуации, которая создастся переходом власти к пролетариату, крестьянству останется лишь присоединиться к режиму рабочей демократии. Пусть даже оно сделает это не с большей сознательностью, чем оно обычно присоединяется к буржуазному режиму! Но в то время как каждая буржуазная партия, овладев голосами крестьянства, спешит воспользоваться властью, чтобы обобрать крестьянство и обмануть его во всех ожиданиях и обещаниях, а затем, в худшем для себя случае, уступить место другой капиталистической партии, – пролетариат, опираясь на крестьянство, приведет в движение все силы для повышения культурного уровня деревни и развития в крестьянстве политического сознания.


6. Пролетарский режим

Достигнуть власти пролетариат может, только опираясь на национальный подъем, на общенародное воодушевление. Пролетариат вступит в правительство как революционный представитель нации, как признанный народный вождь в борьбе с абсолютизмом и крепостным варварством. Но, став у власти, пролетариат откроет новую эпоху – эпоху революционного законодательства, положительной политики, – и здесь сохранение за ним роли признанного выразителя нации вовсе не обеспечено.

Каждый новый день будет углублять политику пролетариата у власти и все более и более определять ее классовый характер. И вместе с тем будет нарушаться революционная связь между пролетариатом и нацией, классовое расчленение крестьянства выступит в политической форме, антагонизм между составными частями будет расти в той мере, в какой политика рабочего правительства будет самоопределяться и из общедемократической становиться классовой.

Уничтожение сословного крепостничества встретит поддержку всего крестьянства, как тяглого сословия… Но законодательные меры в защиту земледельческого пролетариата не только не встретят такого активного сочувствия большинства, но и натолкнутся на активное сопротивление меньшинства. Пролетариат окажется вынужденным вносить классовую борьбу в деревню и таким образом нарушать эту общность интересов, которая несомненно имеется у всего крестьянства, но в сравнительно узких пределах. Пролетариату придется в ближайшие же моменты своего господства искать опору в противопоставлении деревенской бедноты деревенским богачам, сельскохозяйственного пролетариата – земледельческой буржуазии.

Раз власть находится в руках революционного правительства с социалистическим большинством, как тотчас же различие между минимальной и максимальной программой теряет и принципиальное, и непосредственно практическое значение. Удержаться в рамках этого разграничения пролетарское правительство никоим образом не сможет.

Вступая в правительство не как бессильные заложники, а как руководящая сила, представители пролетариата тем самым разрушают грань между минимальной и максимальной программой, т. е. ставят коллективизм в порядок дня. На каком пункте пролетариат будет остановлен в этом направлении, это зависит от соотношения сил, но никак не от первоначальных намерений партии пролетариата.

Вот почему не может быть и речи о какой-то особенной форме пролетарской диктатуры в буржуазной революции, именно о демократической диктатуре пролетариата (или пролетариата и крестьянства). Рабочий класс не сможет обеспечить демократический характер своей диктатуры, не переступая за границы своей демократической программы. Всякие иллюзии на этот счет были бы совершенно пагубны.

Раз партия пролетариата возьмет власть, она будет бороться за нее до конца. Если одним средством этой борьбы за сохранение и упрочение власти будет агитация и организация, особенно же в деревне, то другим средством будет коллективистская политика. Коллективизм станет не только неизбежным выводом из положения партии, но и средством сохранить это положение, опираясь на пролетариат.

Когда в социалистической прессе была формулирована идея непрерывной революции, связывающей ликвидацию абсолютизма и гражданского крепостничества с социалистическим переворотом рядом нарастающих социальных столкновений, восстаний новых слоев массы, непрекращающихся атак пролетариата на политические и экономические привилегии господствующих классов, наша «прогрессивная» печать подняла единодушный негодующий вой.

Более радикальные представители той же демократии… не только считают фантастической самую идею рабочего правительства в России, но и отвергают возможность социалистической революции в Европе в ближайшую историческую эпоху. Еще нет налицо необходимых «предпосылок». Верно ли это? Дело, конечно, не в том, чтобы назначить срок социалистической революции, а в том, чтобы установить ее в реальные исторические перспективы…

(Дальше следуют анализ общих предпосылок социалистического хозяйства и доказательства того, что в настоящее время – начало XX века – эти предпосылки, если брать вопрос в европейском и мировом масштабе, уже имеются налицо.)

…В замкнутых границах отдельных государств социалистическое производство уже не могло бы вместиться – как по экономическим, так и по политическим причинам.


7. Рабочее правительство в России и социализм

Выше мы показали, что объективные предпосылки социалистической революции уже созданы экономическим развитием передовых капиталистических стран. Но что можно в этом отношении сказать относительно России? Можно ли ожидать, что переход власти в руки русского пролетариата будет началом преобразования нашего национального хозяйства на социалистических началах?

Парижские рабочие, как говорил Маркс, не требовали от Коммуны чудес. Нельзя ждать мгновенных чудес от диктатуры пролетариата и теперь. Государственная власть не всемогуща. Нелепо было бы думать, что стоит пролетариату получить власть – и он путем нескольких декретов заменит капитализм социализмом. Экономический строй не есть продукт деятельности государства. Пролетариат сможет лишь со всей энергией применять государственную власть для того, чтобы облегчить и сократить путь хозяйственной эволюции в сторону коллективизма.

Обобществление производства начнется с тех отраслей, которые представят для этого наименьше затруднений. В первый период обобществленное производство будет представлять собой оазисы, связанные с частными хозяйственными предприятиями законами товарного обращения. Чем шире будет поле, уже захваченное обобществленным хозяйством, тем очевиднее будут его выгоды, тем прочнее будет себя чувствовать новый политический режим, тем смелее будут дальнейшие хозяйственные мероприятия пролетариата. В этих мероприятиях он сможет и будет опираться не только на национальные производительные силы, но и на интернациональную технику, подобно тому как в своей революционной политике он опирается не только на опыт национальных классовых отношений, но и на весь исторический опыт международного пролетариата. Пролетарский режим на первых же порах должен будет приняться за разрешение аграрного вопроса, с которым связан вопрос о судьбе огромных масс населения России. В решении этого вопроса, как и всех других, пролетариат будет исходить из основного стремления своей экономической политики: овладеть как можно большим полем для организации социалистического хозяйства, причем формы и темп этой политики в аграрном вопросе должны определяться как теми материальными ресурсами, которыми сможет овладеть пролетариат, так и необходимостью располагать свои действия так, чтобы не отталкивать в ряды контрреволюции возможных союзников.

Но как далеко может зайти социалистическая политика рабочего класса в хозяйственных условиях России? Можно одно сказать с уверенностью: она натолкнется на политические препятствия гораздо раньше, чем упрется в техническую отсталость страны. Без прямой государственной поддержки европейского пролетариата рабочий класс России не сможет удержаться у власти и превратить свое временное господство в длительную социалистическую диктатуру…

Политический «оптимизм» может быть двоякого рода. Можно преувеличенно оценивать свои силы и выгоды революционной ситуации и ставить себе задачи, разрешение которых не допускается данным соотношением сил. Но можно и, наоборот, оптимистически ограничивать свои революционные задачи пределом, за который нас неизбежно перебросит логика нашего положения.

Можно ограничивать рамки всех запросов революции утверждением, что наша революция – буржуазная по своим объективным целям и, значит, по своем неизбежным результатам, и можно при этом закрывать глаза на тот факт, что главным деятелем этой буржуазной революции является пролетариат, который всем ходом революции толкается к власти…

Можно успокаивать себя тем, что социальные условия России еще не созрели для социалистического хозяйства, – и можно при этом не задумываться над тем, что, став у власти, пролетариат неизбежно, всей логикой своего положения, будет толкаться к ведению хозяйства за государственный счет.

Общее социологическое определение – буржуазная революция – вовсе не разрешает тех политико-тактических задач, противоречий и затруднений, которые выдвигаются механикой данной буржуазной революции.

В рамках буржуазной революции конца XVIII века, имевшей своей объективной задачей господство капитала, оказалась возможной диктатура сакюлотов. В революции начала XX века, которая также является буржуазной по своим непосредственным объективным задачам, вырисовывается в ближайшей перспективе неизбежность или хотя бы только вероятность политического господства пролетариата. Чтобы это господство не оказалось простым мимолетным «эпизодом», как надеются некоторые реалистические филистеры, об этом позаботится сам пролетариат. Но уже сейчас можно поставить пред собой вопрос: должна ли неизбежно диктатура пролетариата разбиться о рамки буржуазной революции, или же, на данных мировых исторических основаниях, она может открыть пред собой перспективу победы, разбив эти ограниченные рамки?

(Дальше следует развитие той мысли, что русская революция может развязать и, по всей вероятности, развяжет пролетарскую революцию на Западе, что, в свою очередь, обеспечит социалистическое развитие России.

Остается еще прибавить, что в первые годы существования Коммунистического Интернационала цитированная работа официально издавалась на иностранных языках как теоретическое истолкование Октябрьской революции.)